И опять их прервал кроткий голос:

— Что такое, Джерард? Вам нужно провести какую-то беседу?

— Мама! Прошу тебя!

— Но ты берешься за дело не с того конца. Уверяю тебя.

— Мама! — в голосе Кремоны послышалось отчаяние.

— Ну-ну, хорошо. Но если ты собираешься что-то сказать, а потом двенадцать часов ждать ответа, это очень глупо. И совсем не нужно.

Генерал нетерпеливо фыркнул,

— Доктор Кремона, может быть, обратимся за консультацией к…

— Одну минуту, генерал. Что ты хотела сказать, мама?

— Пока вы ждете ответа, все равно ведите передачу дальше, — очень серьезно посоветовала миссис Кремона. — И им тоже велите так делать. Говорите не переставая, и они пускай говорят не переставая. И пускай у вас кто-нибудь все время слушает, и у них тоже. Если кто-то скажет что-нибудь такое, на что нужен ответ, можно его вставить, но скорей всего вы, и не спрашивая, услышите все, что надо.

Мужчины ошеломленно смотрели на нее.

— Ну, конечно! — прошептал Кремона. — Непрерывный разговор. Сдвинутый по фазе на двенадцать часов, только и всего… Сейчас же и начнем!

Он решительно вышел из комнаты, чуть ли не силком таща за собой генерала, но тотчас вернулся.

— Мама, — сказал он, — ты извини, это, наверно, отнимет несколько часов. Я пришлю кого-нибудь из девушек, они с тобой побеседуют. Или приляг, вздремни, если хочешь.

— Обо мне не беспокойся, Джерард, — сказала миссис Кремона.

— Но как ты до этого додумалась, мама? Почему ты это предложила?

— Так ведь это известно всем женщинам, Джерард. Когда две женщины разговаривают — все равно, по видеофону, по страторадио или просто с глазу на глаз, — они прекрасно понимают: чтобы передать любую новость, надо просто говорить не переставая. В этом весь секрет.

Кремона попытался улыбнуться. Потом нижняя губа у него задрожала, он круто повернулся и вышел.

Миссис Кремона с нежностью посмотрела ему вслед. Хороший у нее сын. Такой большой, взрослый, такой видный физик, а все-таки не забывает, что мальчик всегда должен слушаться матери,

Перевод с болгарского И.Мартынова

В один прекрасный день… Впрочем, на Средиземноморском побережье, где все это произошло, день был действительно прекрасным, а в Англии, как всегда, лил дождь, не говоря уже о снежных бурях невероятной силы, бушевавших над Гренландией.

Итак, в один прекрасный день астрономы заметили, что к Земле стремительно приближается странное тело. Главы правительств еще совещались по телефонам спецсвязи, как с ним поступить, а ни о чем не подозревающие гости из космоса уже плавно приземлились на краю Баальбекской террасы. Поведение их было явно миролюбивым.

Тотчас же к Баальбекской террасе со всех сторон устремились вертолеты. Как только первый из них неподвижно повис над гигантскими каменными блоками, в приемниках наземных команд послышался прерывающийся от изумления голос пилота;

— Командир, там, внизу, — огромное яйцо… Оно открывается, и из него вылезает что-то… кто-то… Человек? Да! Человек! Он потягивается, словно долгое время сидел неподвижно. Одежда? Черт ее знает! По-моему, он просто голый… Собираюсь ли я приземляться? В конце концов надо же кому-то это сделать! Сажусь. Попытаюсь вступить с ним в контакт. Будут еще распоряжения? Хорошо, немедленно передам обо всем, что случится. Со мной мои ребята. Кинокамера в порядке.

Итак, безрассудно смелый парень приблизился на двадцать метров к «гостю из космоса», блаженно растянувшемуся на травке, и крикнул ему:

— Эй там, кто вы такой?

Человек улыбнулся и что-то лениво ответил. К своему удивлению, пилот его понял. А когда понял, что он понял, еще больше удивился. Потому что «некто» говорил на древнегреческом языке, а пилоту в юности пришлось четыре года с отвращением зубрить бессмысленные и, по его мнению, никому не нужные греческие слова в частном лицее Гектора Икономиди, куда его послала учиться бабушка-гречанка.

Итак, пилот понял, что гость спросил его:

— Кто ты?

Как только первый шок прошел, обрывки полузабытых фраз на смеси древнегреческого с новогреческим (наследство бабушки и Гектора Икономиди) медленно выплыли из тайников его сознания, и он ответил:

— Я пилот. А ты?

— Я Одиссей с Земли.

— Из какой страны?

— С Итаки, из Эллады.

— Давай без шуток. Греция не запускает космические корабли.

— Почему?

— Потому что у нее нет для этого возможностей.

— Странно ты говоришь, и слова какие-то непонятные. Кто тебя учил? Или ты раб? А где тебя купили?

— Нигде меня не покупали, и я не раб.

— А кто ты? И откуда у тебя эта огромная стрекоза, на которой ты прилетел?

— Что-о?

— Вот видишь, ты меня совсем не понимаешь. Мне нужно многое объяснить тебе, а ты для этого недостаточно развит.