— Риттер, — бросил я машинально.

— Да, Гейнц Риттер, — ответил он. — Разве не гениальный поэт?

Я подошел к столу и сгрёб пухлый кошель с гонораром, полученным от Клингбайла.

— Прекрасный, — согласился я. — И жизнь моя также будет прекрасной. Когда-нибудь…

Он посмотрел на меня, и на этот раз в его взгляде я увидел сочувствие.

— К сожалению, нет — сказал он. — Пусть бы ты и хотел этого больше всего на свете. Будешь как пожар, Мордимер. Ты сожжешь всё, к чему приблизишься…

Я кивнул, не от того, что признал его правоту, но дабы знал, что я понял его слова.

— До свидания, Генрих, — я открыл двери.

— Прощай, — ответил он.