Вот девушка с газельими глазамиВыходит замуж за американца —Зачем Колумб Америку открыл?
Пропавший день
Всю ночь говорил я с ночью,Когда ж наконец я лег,Уж хоры гремели птичьи,Уж был золотым восток.Проснулся, когда был вечер,Вставал над рекой туман,Дул теплый томящий ветерИз юго-восточных стран.И стало мне вдруг так больно,Так жалко мне стало дня,Своею дорогой вольнойПрошедшего без меня.Куда мне теперь из дома?Я сяду перед окномИ буду грустить и думатьО радости, певшей днем.
Предупрежденье
С японскогоМне отраднее всегоВидеть взор твой светлый,Мне приятнее всегоГоворить с тобою.И однако мы должныКончить наши встречи,Чтоб не ведали о нихГлупые соседи.Не о доброй славе яО своей забочусь,А без доброй славы тыМилой не захочешь.
Пантум
Гончарова и ЛарионовВосток и нежный и блестящийВ себе открыла Гончарова,Величье жизни настоящейУ Ларионова сурово.В себе открыла ГончароваПавлиньих красок бред и пенье,М Ларионова суровоЖелезного огня круженье.Павлиньих красок бред и пеньеОт Индии до Византии,Железного огня круженье —Вой покоряемой стихии.От Индии до ВизантииКто дремлет, если не Россия?Вой покоряемой стихии —Не обновленная ль стихия?Кто дремлет, если не Россия?Кто видит сон Христа и Будды?Не обновленная ль стихия —Снопы лучей и камней груды?Кто видит сон Христа и Будды,Тот стал на сказочные тропы.Снопы лучей и камней груды —О, как хохочут рудокопы!Тот встал на сказочные тропыВ персидских, милых миниатюрах.О, как хохочут рудокопыВезде, в полях и шахтах хмурых.В персидских, милых миниатюрахВеличье жизни настоящей.Везде, в полях и шахтах хмурыхВосток и нежный, и блестящий.
Два Адама
Мне странно сочетанье слов «я сам»,Есть внешний, есть и внутренний Адам.Стихи слагая о любви нездешней,За женщиной ухаживает внешний.А внутренний, как враг, следит за ним,Унылой злобою всегда томим.И если внешний хитрыми речами,Улыбкой нежной, синими очамиСумеет женщину приворожить,То внутренний кричит: «Тому не быть!«Не знаешь разве ты, как небо сине,Как веселы широкие пустыни,«И что другая, дивно полюбя,На ангельских тропинках ждет тебя?.»Не хочет ни стихов его, ни глаз —В безумьи внутренний: «Ведь в первый раз«Мы повстречали ту, что нас обоихВ небесных успокоила б покоях.«Ах ты, ворона!» Так среди равнинБредут, бранясь, Пьеро и Арлекин.
Я, что мог быть лучшей из поэм...
Я, что мог быть лучшей из поэмЗвонкой скрипкой или розой белою,В этом мире сделался ничем,Вот живу и ничего не делаю.Часто больно мне и трудно мне,Только даже боль моя какая-то,Не ездок на огненном коне,А томленье и пустая маята.Ничего я в жизни не пойму,Лишь шепчу: «Пусть плохо мне приходится,Было хуже Богу моему,И больнее было Богородице«.
Ангел боли
Праведны пути твои, царица,По которым ты ведешь меня,Только сердце бьется, словно птица,Страшно мне от синего огня.С той поры, как я еще ребенком,Стоя в церкви, сладко трепеталПеред профилем девичьим, тонким,Пел псалмы, молился и мечтал,И до сей поры, когда во храмеВсемогущей памяти моейСветят освященными свечамиСтолько губ манящих и очей,Не знавал я ни такого гнета,Ни такого сладкого огня,Словно обо мне ты знаешь что-то,Что навек сокрыто от меня.Ты пришла ко мне, как ангел боли,В блеске необорной красоты,Ты дала неволю слаще воли,Смертной скорбью истомила… тыРассказала о своей печали,Подарила белую сирень,И зато стихи мои звучали,Пели о тебе и ночь и день.Пусть же сердце бьется, словно птица,Пусть уж смерть ко мне нисходит… Ах,Сохрани меня, моя царица,В ослепительных таких цепях.
Песенка
Ты одна благоухаешь,Ты одна;Ты проходишь и сияешь,Как луна.Вещь, которой ты коснулась,Вдруг свята,В ней таинственно проснуласьКрасота.Неужель не бросит каждыйВсех забот,За тобой со сладкой жаждойНе пойдет?В небо, чистое как горе,Глаз твоих,В пену сказочного моряРук твоих?Много женщин есть на светеИ мужчин,Но пришел к заветной метеЯ один.
Купанье
Зеленая вода дрожит легко,Трава зеленая по склонам,И молодая девушка в трикоКупальном, ласковом, зеленом;И в черном я. Так черен только грех,Зачатый полночью бессонной,А может быть и зреющий орехВ соседней заросли зеленой.Мы вместе плаваем в пруду. Дразня,Она одна уходит в заводь,Увы, она искуснее меня,О песни петь привык, не плавать!И вот теперь, покинут и угрюм,Барахтаясь в пруду зловонном,Я так грущу, что черный мой костюмНе поспевает за зеленым,Что в тайном заговоре все вокруг,Что солнце светит не звездам, а розам,И только в сказках счастлив черный жук,К зеленым сватаясь стрекозам.
