Сегодня российские политологи с недоумением наблюдают, как наши крупные бизнесмены довольно активно, а иные так просто агрессивно (тот же Березовский) поддерживают деньгами левых, словно позабыв, как в начале минувшего века капиталисты уже профинансировали большевиков, и чем это кончилось.

Сванидзе в своем первом выпуске «Исторических хроник» излагает в порядке напоминания в общих чертах биографию крупнейшего российского предпринимателя начала XX века Саввы Морозова.

История укладывается в жанр басни, где есть острая коллизия и недвусмысленная басенная мораль. Он был буржуа до мозга костей, слыл благодетелем для эксплуатируемого им ивановско-ореховского пролетариата, который величал своего хозяина Савушкой; полюбил актрису МХТ Марию Андрееву, полюбил собственно МХТ, поддержал его деньгами и в конце концов стал тугим кошельком для могильщиков капитализма, частной собственности и большой плеяды мастеров культуры и науки.

Роман с ленинцами автору «Хроник» кажется особенно загадочным. Тем более что, судя по оставленным документам, Савва Морозов догадывался о будущей трагедии. Конечно, проклятый царизм мешал, но не настолько, чтобы предпочесть ему большевизм.

В какой-то момент историк не сдержался и воскликнул: «Какого черта Савва стал помогать тем, кто его погубит и погубят дело его жизни?»

А какого черта им же помогают нынешние капиталисты? Да так — из слепой ненависти к тому, что не нравится, к тому, что раздражает в настоящую минуту.

Российский капитализм, как и сто лет назад, страдает фатальными суицидными наклонностями.

Значит, приехали, если верить историку? В карете прошлого.

…Так или иначе, но путешествие обещает быть занимательным. Более того, наводящим на размышления. И вопрос уже сформулирован: «Кляча истории, куда ж ты плетешься? Дай ответ!»

Юрий Богомолов, «Известия», 13.10.2003

Прервем вдохновенный эпос. Первое: кто согласен с моралью Сванидзе и его подпевал, что история — это басня, а, скажем, Родина — абстракция? Что ли отец диалектики Гегель, забывая про логику и прочую метафизику, не пел «венец творенья» в лице прусской монархии? Прусской, а не вообще. Или это Ницше, а за ним Вагнер изгалялись над дюже «правдивой» историей Нибелунгов? Или, может быть, Платон и Аристотель идеалом рабовладельческой (для них самой прогрессивной) демократии считали какую-нибудь Мидию, Персию или Скифию, ставя их в пример «туземной» Элладе? Или живой диалектик (в отличие от оторванного от русских корней догматика), зная родную историю, посмеет оспаривать ведущую роль коллективизма, общинного сознания в становлении и укреплении Русского государства? Да и всемирная история подтверждает, что выжить можно только сообща, но не в одиночку, каким редким экземпляром ни родись. Что прогресс реален только в коллективе, а не в норе отдельно взятого Бинго-Бонго или Тарзана. Чей максимальный потолок одиночной самореализации, как индивида — не выше, чем кувырок а-ля гамадрил в исполнении Маугли, будь он потенциально хоть Макиавелли. В конце концов, тот же «голый прагматик» Макиавелли работал конкретно на своих — флорентийских макаронников. А, в принципе, не всяк рискнет в «патриотическом эссе» ссылаться на столь «ядовитые» примеры. Уф! И пардон за стилевое подражание ДК.

Опыт учит: о Родине нельзя писать ни субъективно идеалистически, ни по истмату — с философическим спокойствием и циническим безразличием. Не любишь русских? Так поверь иностранцу. Это ведь западным человеком замечено: «Права она или нет — это наша родина». Так или иначе, но презрение и пренебрежение — не метод мужа премудрого, а всего лишь эмоции. Не научные, и даже не берущие за душу. Окромя разве что ее уязвления и уничижения.

Документальный телесериал Сванидзе «Исторические хроники» («ИХ») — лоскутное одеяло, выдержанное преимущественно в черных тонах. Большая наивность допускать, что с такой скоростью можно штамповать качественный продукт. Только — поделки. Добросовестный исторический труд требует месяцев, а то и лет архивной работы. Даже сверхскоростной Дюма с его «неграми» типа Маке не достигал такой производительности. Так ведь он и не претендовал на высокую историчность и глубину («История для меня гвоздь, на которую я вешаю сюжеты»). Однако, благодаря своему творческому гению он оставил шедевры. Сванидзе со всеми своими «неграми» не может претендовать не только на историчность (и тем более хроникальность: хроника — это лично и скрупулезно ведомая летопись), но и на шедевральность, не говоря уж про гений. Насчет «ИХ» Сванидзе, называн-ных в рекламе ГРАНДИОЗНЫМ проектом: просто ни один добросовестный ученый не сможет с такой (раз в неделю) скоростью клепать полноценные и серьезные серии (читай, часовые фильмы). Потому ни о каком авторском почерке и видении (другое дело конъюнктурный акцент) не идет речи. Так что проект клепально-балабольный. Ну что может рассказать спецподобран-ный либерал о революции или терроре 100-летней давности? Или хотя бы даже Любимов (1918 г.р.) о Мейерхольде (1942 г. смерти)?

Где в сериал Сванидзе, каждая из серий коего больше походит на растянутую филиппику обитателям того света, настоящие историки, политологи и философы? Вечное маячанье профессора Сахарова говорит лишь о заданности и тенденциозности, но никак не об историчности. А вот истеричность — это да, такая особенность в стиле ведущего налицо. А прочие персонажи — все эти актеры, писатели и художники в роли экспертов — никак не тянут на убедительность и весомость. Так же, как и жертвы, а куда чаще дети-внуки жертв «репрессий». Какой от них можно требовать объективности в анализе событий, если для них вся советская полоса сплошь черная, без единой светлой проплешины?

— Вернемся в дни сегодняшние. Какие персонажи из «Исторических хроник» поразили вас больше всего?

— Сразу оговорюсь, что кумиров у меня нет. А вот поразили и заинтересовали меня Савва Морозов, Блок, Азеф. Наибольшее восхищение же вызывает Антон Павлович Чехов. Как это ни покажется банальным, но более талантливого и порядочного при этом (что не всегда сочетается!), более обаятельного и харизматичного человека просто трудно представить. Яркого, блестящего, игривого, легкого в общении, очень обаятельного, которого любили женщины и которых он любил. При этом он был умен и печален, как многие большие писатели. На мой взгляд, это самая значимая фигура во всей истории нашей литературы после Пушкина.

— Ваши «Хроники» готовят обывателю массу откровений и открытий: вы снимаете с пьедесталов бронзовых кумиров, показывая их заложниками страстей, вредных привычек и идей, участниками любовных многоугольников. И уже слышны обвинения в том, что-де для Сванидзе нет ничего святого.

— Честно скажу, меня мнение обывателя по тому или иному вопросу совершенно не интересует. Я лишь облекаю свою работу в те формы, которые могут обывателя заинтересовать. Если я что и читаю последние два года, так это мемуары. По ним я заново учу историю. Стараюсь работать исключительно с историческими фактами, документами и версиями, которые мне самому кажутся убедительными и доказательными.

— Конвейерное производство «Хроник» — процесс непрерывный и трудоемкий, поговаривают даже, что вы решили «завязать» с «Зеркалом». Второе якобы ваше объяснение, это то, что ситуация в стране застойна, на ТВ цензура, что нет и не может быть острых политических передач.

— Те, кто так поговаривает, с таким же успехом могут рассказывать о том, что я собрался принять ислам. На сегодняшний день «Зеркало» мне интересно и закрывать передачу не собираюсь! Я действительно сейчас не вижу особо острых политических передач, но это и не так плохо! Острота хороша тогда, когда она объективно обоснованна. А если острота присутствует только для того, чтобы кого-то мимоходом уязвить, ущипнуть и получить за это несколько пунктов рейтинга, то это что-то другое. Безусловно, рейтинг нужен всегда: если меня никто не будет смотреть, то на кой я нужен? Но ради рейтинга ходить колесом я не буду.