– Хорошо, – проговорил Поль и коснулся губами моего лба, поцеловал закрытые глаза, нос, уголок рта.

Дрожь, появившаяся в груди, перешла на шею, куда скользнули его губы. Я ахнула и отодвинулась.

– Я устала, – быстро заговорила я. – Думаю, мне надо идти.

– Конечно. – Он поднялся, когда я встала.

– Спасибо, сэр, – сказала я улыбаясь, – за удивительный вечер.

– Возможно, когда окончится война, мы повторим это, – ответил он, – в обстановке, более соответствующей вашей красоте и вашему положению.

– Это было чудесно, удивительно, – повторила я. Он кивнул, я повернулась и пошла в дом, сердце мое готово было выскочить из груди. Казалось, будто я действительно попрощалась с кавалером, который ухаживал за мной и в которого я все больше и больше влюблялась.

Молли выключила свет во всем доме. Миссис Флемминг покормила Перл и уложила ее спать. Я стремительно взлетела по ступеням к себе в комнату, прислонилась к дверному косяку и постояла так с закрытыми глазами, с трудом переводя дыхание, кровь стучала у меня в висках.

Наконец я оторвалась от двери, подошла к туалетному столику и медленно выскользнула из старинного платья, внимательно разглядывая себя в зеркале. Потом распустила волосы, и они волной упали на плечи и шею, онемевшую от его поцелуя. Я не могла унять дрожь в теле и то томление, которое, как я наивно полагала, сумею подавить усилием воли. Дыхание мое участилось, пока я раздевалась, снимая трусики и расстегивая лифчик. Голая, я окинула себя пристальным взглядом в зеркале, воображая, как галантный офицер-конфедерат подходит ко мне сзади и сжимает руками плечи, а я поворачиваюсь, и наши губы встречаются…

Наконец я выключила свет и забилась под одеяло, наслаждаясь прохладным прикосновением белья к разгоряченной коже. Нежные слова Поля еще звучали в моих ушах. Я лежала, думая о звездах и мечтая. Я не слышала, как открылась дверь смежной комнаты, и он тихо подошел к моей кровати. Я поняла, что он рядом, когда вдруг почувствовала тепло его тела и мягкое прикосновение губ к моей шее.

– Поль.

– Это – Вильям, – тихо сказал он.

– Пожалуйста, не надо… – начала я, но слова замерли у меня в горле.

– Мадам, на войне время – роскошь. Если бы мы встретились и полюбили друг друга до или после, я бы провел недели, месяцы, ухаживая за вами, но утром мне предстоит вести свои войска в жестокий бой, из которого многие не вернутся.

Я стремительно повернулась, и в это время его руки сжали меня в объятиях, и он припал к моим губам. Это был долгий, жаркий поцелуй. Он прижимал меня к своей груди, медленно раздвигая мои ноги, и я вдруг почувствовала, как его мужская плоть нежно проникает в меня.

Я отрицательно замотала головой, но его губы уже скользили по моей шее, и их прикосновение сломило мое сопротивление. Я откинулась на подушку, а он уже нежно ласкал языком мои набухшие соски, вызывая дрожь во всем теле. Мне почудилось, что за окном я слышу конское ржание и нетерпеливый перебор копыт по камням.

– Я тоже могу не вернуться, мадам. Но если смерть готовится призвать меня к себе, то ее ждет разочарование, ибо на моих устах будет ваше имя, а перед глазами – ваше дивное лицо.

– Нет, – слабо выдохнула я и прошептала: – Вильям.

Когда он вошел в меня, я охнула и заплакала, но он опять нежно и страстно завладел моими губами. Мы двигались в медленном ритме, который становился все быстрее и быстрее, пока мы не достигли вершины экстаза, который заставил меня застонать.

Потом мы лежали друг подле друга, ожидая, пока восстановится наше дыхание. Тогда он поднялся с кровати, повернулся и сказал:

– Благослови вас Господь, мадам. – Скользнул в темноту к двери и исчез.

Я закрыла глаза. Внутренний голос в муках и панике обличал мой грех и зло, гневно клеймил проклятьем и грозил многочисленными наказаниями, которые теперь дождем обрушатся на меня. Но я заглушила эти голоса, слушала только свое сильно бьющееся сердце, а затем заснула под звуки клокочущей во всем теле крови и спала, пока слабый свет раннего рассвета не заиграл тенями на стенах.

Мне послышался звук пушечных выстрелов вдали, и я медленно села в постели. Казалось, что по двору цокает кавалерия. Раздвинув шторы, я выглянула. Вспышки болотного газа, стелющегося по поверхности каналов, действительно напоминали грохот пушек. Вдали, за силуэтами ив, чудились фигуры всадников. Но вот уже солнце раздвинуло покров темноты своими первыми лучами и возвратило сны на небеса – до следующей ночи.