— Это лучше, чем ежедневно рисковать своей жизнью ради ларморских торговцев солью, — буркнул Тейрам.

— Впереди село. Ночевать будем там, — прервал спор Мерги, бывший сапожник из Отала — портового города на южном побережье Берата. Путники оживились.

— Откуда ты знаешь? — спросил Вилт, потягиваясь в телеге до хруста костей. — Я думал, ты никогда не был в Урмане.

— Где я только не был за сорок лет жизни, — усмехнулся совершенно лысый Мерги, прищурив серые глаза. — Что касается Урмана, то я здесь родился.

— А я то думал, ты всю жизнь шил обувь в своем Отале, — сказал Вилт, в глазах которого вспыхнуло любопытство. — Или сапожники Берата предпочитают работать подальше от своего дома?

— Сапожником в Отале я был только последние четырнадцать лет. А до этого, пока не накопил денег для вступления в гильдию, приходилось искать разную работу почти по всей Линмаре. Я не был только в Симархе и Лаграте, а так, везде побывал.

— И в Тургане? — оживился Тейрам.

— И там был.

— А правду говорят о том, что любой тамошний житель может разбогатеть, намыв всего за год целую кучу золотого песка?

— Не кучу, горсть-две. Три, если сильно повезет. Река Терис богата золотоносным песком, но не настолько. Мыть золото разрешено лишь на нескольких участках, под присмотром королевских надсмотрщиков. И половину своей добычи ты должен отдать королевским казначеям. А если решишь утаить золотишко, то лишишься руки. Стражник, обнаруживший припрятанное, получает четверть добычи. А если найдут после доноса — доносчику тоже четверть. Так что, одноруких в Тургане тоже хватает. А сколько ограбленных и убитых, никто не знает.

— Почему-то золота всегда больше в чужой стране, — заметил задумчиво Хемилон.

— А дерьма в своей, — добавил жизнерадостно Вилт.

— Мы подходим к селу, — оповестил попутчиков Мерги.

Обоз подошел к большому селу, раскинувшемуся на невысоком широком холме недалеко от реки. Бревенчатые дома селения покраснели под лучами почти зашедшего солнца. Село было зажиточным. Об этом возвещала разнообразным ревом многочисленная живность в крестьянских дворах, лай множества сторожевых собак и крепкие ворота добротных домов селян.

Вилт, жадно внимавший звукам богатства, заметно оживился и повеселел. Согласно его собственному опыту, зажиточные люди более подвержены различным болезням, нежели бедняки. Это относится и к крестьянам, хотя и в меньшей мере. Конечно, в селе обязательно живет местный травник или знахарь, пользующий заболевших. Но вряд ли он сможет предложить местным красоткам заморские снадобья женской красоты. Правда, их Вилту надо будет еще из чего-то сварганить. «Для мужиков тоже нет ничего подходящего, но были бы заказчики, а уж нужное средство, хе-хе, я всегда приготовлю!», — оптимистично подумал плут.

«Мгновенно помогает только яд!», — отвечал Вилт назойливым клиентам, когда не успевал покинуть очередной городок или село раньше срока действия своих экзотических лекарств. Как говорил его дед, известный бродячий травник, «Клиенту нужно в первую очередь внимание и доброе слово. А женщинам ласка. От нее они хорошеют и без всяких эликсиров». Ласковое сердце и погубило деда. «Профессиональный риск бродячего лекаря, ограниченного в финансах, ничего не поделаешь! — вздохнул коротышка. Кто бы отказался быть членом городской гильдии целителей, но теплые места Киргал припас не для него. И не для его деда. Значит, придется пока и дальше в качестве клиентов довольствоваться, в основном, дурнушками, продажными девками и озабоченными мужиками.

Но ничего! Даже у самого последнего неудачника есть шанс поймать Киргала за яйца. Эту любимую поговорку своего деда Вилт полностью разделял. Главное, суметь расслышать звон бубенцов Киргала. А там он не промахнется! Самое сложное, не спутать бубенцы Киргала с позвякиванием цепи Турула. Удача и смерть часто идут рядом», — признал Вилт.

Обоз подошел к постоялому двору, расположенному на околице села. Слуги Мурсия распрягли лошадей, и повели их в стойла конюшни. Прочие торговцы, имеющие собственные повозки, поступили также. Маг и сирпалид бросили по медяку и поводья животных подскочившему мальчишке-конюху. Жрец предпочел сделать все сам. Безлошадная шестерка, покинув повозку, первой вошла в просторный общий зал, служивший харчевней. В зале витали восхитительные запахи горячей пищи. Харчевня была полна деревенскими жителями, пришедшими сюда пропустить кружечку-другую местного пива и поделиться последними новостями.

Заняв свободный стол у стены слева от входа, путники потребовали горячий ужин у хозяина, невысокого жизнерадостного толстяка с пышной черной бородой до груди. Вскоре служанка принесла им горячую фасолевую похлебку с тушеной капустой, жареные грибы в сметане и деревенский сыр. Два кувшина пива должны были утолить жажду едоков. Некоторое время за столом слышны были только работающие челюсти и плеск пива, наливаемого в глиняные кружки.

Наконец путники насытились. Тейрам с вздохом удовлетворения откинулся спиной на стену. Вилт сыто рыгнул и медленно обвел взглядом зал: за соседним столом расположились охранники Мурсия, свободные от дежурства. За следующим столом восседали Мурсий, жрец, оранжевый маг, сирпалид и дангарский торговец. Вилт с интересом посмотрел, чем сегодня ужинают самые уважаемые люди в их караване. Самые уважаемые вкушали жареного гуся с бератским черносливом, запеченного молочного поросенка, и нежный тармский сыр. Запивалось все это прекрасным розовым вином с южного побережья Берата, разлитого в небольшие серебряные кубки дангарской работы. Вилт взглянул на свою глиняную кружку с деревенским пивом и пробормотал вполголоса: