Оуэн сказал, что несколько раз давал свой адрес, регистрируя свободный доступ на новые сайты. Затем он внезапно обнаружил, что может общаться с другими людьми по всему миру, людьми, о которых он никогда не слышал, но которые посылали ему электронные письма. Его приводило в восторг, что они пишут ему так, словно он их старый друг. Они, похоже, принимали его как человека с такими же интересами, как у них. Оуэн стал частью их сообщества.

Когда Марка Рупера отослали домой, а Оуэну Фоксу разрешили перерыв, Диана Фрай разыскала инспектора Хитченса в кабинете старшего инспектора уголовной полиции. Они настороженно следили за тем, как Диана вынимает из папки рапорт.

– Да, Фрай? Что это у вас?

– Это последний отчет о наблюдении за фермой «Рингхэмский хребет».

– Мы все еще ведем наблюдение?

– Ведем. Здесь отчет за последние сутки.

– Заслуживает внимания? – спросил Хитченс.

– Судите сами. В пятницу два мальчика ушли в школу в обычное время утром. Отец их проводил. После этого Уоррен Лич вернулся к своей обычной работе на ферме, насколько могли судить полицейские, проводившие наблюдение. В их Докладах маловато технических деталей, но в некоторых из видимых действий Лича участвовали коровы и трактор, так что я полагаю, нам надо принять это за правду.

Тэлби, похоже, не проявлял интереса.

– Думаю, мы могли бы дать просмотреть это Бену Куперу. Он сумеет заметить какие-нибудь нестыковки, если вы думаете, что это того стоит.

– Может быть. В докладах говорится, что единственными посетителями фермы были почтальон и водитель молоковоза – оба ранним утром. Затем дети вернулись домой из школы, спустившись по тропинке от школьного автобуса. Несколько часов вообще никого не было видно, за исключением Лича. Даже торговых агентов. На ферме «Рингхэмский хребет», должно быть, весьма тихая жизнь.

– Пока картинка просто идиллическая.

– Я бы даже сказал, скучная, – заметил Хитченс.

– Воскресенье было еще скучнее. Молоковоз приехал как обычно, но не было почтальона. А у мальчиков не было школы.

– Мы не можем законным образом продолжать наблюдение на основании таких рапортов. Пол, отзовите оттуда людей.

– Правда, есть одна зацепка, – сказала Фрай.

– Какая?

– Последней наблюдение вела констебль Гарднер. И в конце ее вчерашнего доклада есть приписка.

– И что же она видела?

– Вопрос скорее в том, чего она невидела.

Тэлби почувствовал раздражение.

– Фрай, не играйте со мной в Шерлока Холмса. Это моя роль.

– Простите, сэр. По словам Гарднер, она поняла, что на ферме «Рингхэмский хребет» проживают двое взрослых и два ребенка. Она наблюдала передвижения мальчиков и их отца, но не их матери. Она вообще ни разу не заметила никаких следов присутствия матери. Констебль Гарднер ставит под вопрос местонахождение миссис Ивонны Лич.

Тэлби выпрямился.

– Этого еще не хватало!

– Думаете, это может быть важно? – спросил Хитченс.

– Это как раз то, что мы просмотрели. Пол, проверьте остальные доклады. Но я почти уверен – вы обнаружите, что ее никто не видел. Никто из полицейских. Но никто и не подумал, что это несколько странно. Никто, кроме Тони Гарднер.

– Вероятно, остальные полагали, что миссис Лич трудится не покладая рук на кухне или занята чем-то подобным, – сказала Фрай.

– Идиоты.

– Если бы она была на ферме, она бы по крайней мере проводила мальчиков в школу утром. На самом деле она бы наверняка проводила их до автобуса. В конце концов, где-то в округе бродит убийца. Любая мать поступила бы так. Если бы она была там.

– Да, Фрай, вы правы. Надо выяснить, когда ее видели в последний раз. Мы все ходили по дорожке туда и сюда, как раз мимо ворот. Кто-то же должен был ее видеть.

– Я могу взять в помощь Бена Купера? – спросила Фрай.

– Хорошая мысль, – кивнул Тэлби. – Только не давайте ему рассеиваться на всякие выдумки! – Он взглянул на Хитченса. – У меня дурное предчувствие, Пол.

– Да подожди, наверняка здесь есть какое-нибудь совершенно невинное объяснение: она могла на время уехать к родственникам или знакомым. Может, лежит больная в потели. Знаешь же, сейчас ходит грипп.

– У меня все еще дурное предчувствие. В этом деле у меня всевызывает дурное предчувствие.