Шрифт:
Задребезжал звонок телефона, следователь приложил трубку к серому хрящу уха.
— Слушаю. Честь имею. Да. Приказ прокурора. Прервать? Да, но — мотив... Слушаю. Немедленно? Слушаю...
Красные жилки на щеках следователя выступили резче, глаза тоже покраснели, и вздрогнули усы. Самгин определенно почувствовал «его-то неладное.
— Вызывают в суд, немедленно, — сказал он и сухо кашлянул. — А вы, кажется, сегодня из-за границы?
— Из Парижа.
— Эх, Париж! Да-а! — следователь сожалительно покачал годовой. — Был я гам студентом, затем, после свадьбы, ездил с женой, целый месяц жили. Жизнь-то, Клим Иванович, какова? Сначала — Париж; Флоренция, Венеция, а затем — двадцать семь лет — здесь. Скучный городок, а?
— Да.
— Тя-ажелый город, — убежденно сказал Гудим-Чарновицкий. — Зотова тоже была там?
— Несколько дней. Затем уехала в Лондон.
— Так. В Лондоне — не был. А — можно спросить; не знаете — какие у нее связи были в Петербурге?
— Она говорила, что бывает у генерала Богданович, — не подумав, ответил Самгин.
— О-о! — произнес следователь, упираясь руками в стол и приподняв брови. — Это — персона! Говорят даже, что это в некотором роде... рычаг! Простите, — сказал он, — не могу встать — ноги!
«А как же ты в суд пойдешь?» — уныло подумал Самгин, пожимая холодную руку старика, а старик, еще более обесцветив глаза свои легкой усмешкой, проговорил полушепотом и тоном совета:
— По чувству уважения и симпатии к вам, Клим Иванович, разрешите напомнить, что в нашей практике юристов — и особенно в наши дни — бывают события, которые весьма... вредно раздуваются.
Он сказал что-то о напуганном воображении обывателей, о торопливости провинциальных корреспондентов и корыстном многословии прессы, но Самгин не слушал его, едва сдерживая желание выдернуть свою руку из холодных пальцев.
На улице было солнечно и холодно, лужи, оттаяв за день, снова покрывались ледком, хлопотал ветер, загоняя в воду перья куриц, осенние кожаные листья, кожуру лука, дергал пальто Самгина, раздувал его тревогу... И, точно в ответ на каждый толчок ветра, являлся вопрос:
«Что мог наболтать про меня Безбедов? Способен он убить? Если не он — кто же?»
Тут он вспомнил, что газетная заметка ни слова не сказала о цели убийства. О Марине подумалось не только равнодушно, а почти враждебно:
«Темная дама».
Снова явилась мысль о возможности ее службы в департаменте полиции, затем он вспомнил, что она дважды поручала ему платить штрафы за что-то: один раз — полтораста рублей, другой — пятьсот.
«Вероятно, это были взятки. Чего от меня хотел Гудим? Действовал он незаконно. Заключительный совет его — странная выходка».
Какие-то неприятные молоточки стучали изнутри черепа в кости висков. Дома он с минуту рассматривал в зеркале возбужденно блестевшие глаза, седые нити в поредевших волосах, отметил, что щеки стали полнее, лицо — круглей и что к такому лицу бородка уже не идет, лучше сбрить ее. Зеркало показывало, как в соседней комнате ставит на стол посуду пышнотелая, картинная девица, румянощекая, голубоглазая, с золотистой косой ниже пояса.
«Наверное — дура», — определил Самгин.
— Барин-то — дома? — спросила ее Фелицата.
— Дома, — звучно и весело ответила девица. «Дома у меня — нет, — шагая по комнате, мысленно возразил Самгин. — Его нет не только в смысле реальном: жена, дети, определенный круг знакомств, приятный друг, умный человек, приблизительно равный мне, — нет у меня дома и в смысле идеальном, в смысле внутреннего уюта... Уот Уитмэн сказал, что человеку надоела скромная жизнь, что он жаждет грозных опасностей, неизведанного, необыкновенного... Кокетство анархиста...
Есть наслаждение в боюИ бездны мрачной на краю.Романтизм подростков... Майн-Рид, бегство от гимназии в Америку».
Вошла Фелицата, молча сунула ему визитную карточку, Самгин поднес ее к очкам и прочитал:
— «Антон Никифорович Тагильский».
— Да, да, — нерешительно пробормотал Самгин. — Просите... Пожалуйста!
К нему уже подкатился на коротких ножках толстенький, похожий на самовар красной меди, человечек в каком-то очень рыжем костюме.
— Здравствуйте! Ото, постарели! а — я? Не узнали бы? — покрикивал он звонким тенорком. Самгин видел лысый череп, красное, бритое лицо со щетиной на висках, заплывшие, свиные глазки и под широким носом темные щеточки коротко подстриженных усов.
— Не узнал бы, — согласился он.
— Вы извините, что я так, без церемонии... Право старого знакомства. Дьявольски много прав у нас, а? Следует сократить, — как думаете?
Придав лицу своему деловое, ожидающее выражение, Самгин суховато предложил: