Он не показывал никакого паспорта, чиновник явно знал его, поскольку сразу же вскочил и отдал честь. После чего внимательно выслушал какие-то распоряжения, данные ему бывшим послом. Маргарита решила, что распоряжения эти касались двух женщин, идущих следом за ним и желавших, по-видимому, избежать обычных формальностей и не показывать паспортов. Однако она не могла быть полностью уверена в этом. Женщины были совершенно закрыты плотными капюшонами и вуалями, а все внимание Маргариты было намертво приковано к Шовелену. Хотя ничего удивительного в том, что Шовелен оказался здесь, не было. Его миссия окончена, и у него совершенно нет никаких причин оставаться в Дувре. Естественно, что персона такой важности имеет все возможности и средства уезжать и приезжать куда и когда захочет.

И хотя ничего неожиданного, странного или подозрительного в его появлении здесь не было, что-то все же вызывало какое-то страшное, неизгладимое ощущение. Маргарите вдруг вспомнились его слова, обращенные к ней на недавнем празднестве в Ричмонде. Он пожаловался, что впал в немилость за плохую службу Республике, что его понизили, отстранили с позором, дабы дать дорогу более способным и достойным людям.

Конечно, конечно же, все это было ложью, хитрой уловкой, чтобы проникнуть к ней в дом; Маргарита догадалась об этом, когда он спровоцировал при посредстве Кондей ссору, приведшую к вызову.

Во всяком случае здесь, на французском побережье, он совсем не производил впечатления подчиненного, а выглядел скорее главнокомандующим, – впрочем, это не было удивительным для Маргариты.

Такими же послушными орудиями, как и та незадачливая актриса, казалось, были все остальные вокруг него. И там, где другие заискивающе поглядывали на чиновника, этот бывший посол, показав какой-нибудь знак или произнеся всего лишь слово, прошел как хозяин, а человек под тентом, заставлявший всех остальных дрожать, почтительно перед ним вытянулся и выполнил все его распоряжения.

Это было настолько ясно и очевидно, что с Маргариты при виде хорькообразной фигурки совершенно слетел весь сон, окутавший ее неким блаженным неведением.

С этого мгновения мозг ее лихорадочно заработал. Вдруг она обратила внимание еще на одну фигуру, возвышавшуюся над остальными, которая проследовала через барьер за Шовеленом. Но она тут же мысленно отругала себя за глупые фантазии!

Муж ее никак не мог оказаться здесь. Нет, нет и нет! Он отправился водным путем и не может прибыть в Булонь раньше завтрашнего утра.

Наконец-то пошли пассажиры второго класса! Все вдруг засуетились, и человеческий клубок сдвинулся с места. Маргарита потеряла навес из виду вместе с его ужасающим содержимым, она вновь стала частью единой движущейся толпы, которая еле-еле двигалась, в час по чайной ложке; все это еще больше изматывало и без того смертельно уставшую Маргариту. Тем не менее она старалась сообразить, что и как нужно ей делать, попав на французский берег. И решила разыскать для начала аббата Фуке, с помощью которого ей легко удастся найти мужа. Она была уверена, что Перси сразу же непременно свяжется с аббатом: разве он не сказал ей, что одна из главных целей его поездки – освобождение верного, достойного старика от этих разбойников? Ей даже и в голову не приходила мысль, что аббата Фуке может не оказаться в Булони.

– Эй, мамаша, ваш паспорт!

Эта грубая реплика вывела ее из задумчивости. Она совершенно автоматически продвигалась вперед, ибо мысли ее блуждали сейчас далеко от места ее нахождения. Так что она прошла с толпой весь путь до крытого тентом навеса, миновав и соединяющий мост, и площадку, даже ничего не заметив.

Ах, да, ее паспорт! Она совершенно забыла об этом! Но он есть и в полном порядке, поскольку дан ей (пусть даже и в момент запоздалого раскаяния) девицей Кондей, одной из самых ближайших соратниц влиятельнейшего человека во Франции.

Она достала паспорт из выреза платья и вручила его человеку в костюме чиновника.

– Ваше имя, – напористо спросил он.

– Селина Дюмон, – ответила она без малейшего колебания, поскольку едва ли не тысячу раз перед этим мысленно повторяла позаимствованное имя, чтобы произнести его будто свое собственное. – Служанка гражданки Дезире Кондей.

Человек, тщательно изучавший перед этим бумагу, положил ее на стол и спокойно сказал:

– Селина Дюмон? Эге, мамаша, шутить изволите?

– Как шутить? Не понимаю вас, – спокойно и даже без тени испуга ответила Маргарита. Паспорт был в полном порядке, в этом она была уверена и совершенно не боялась.

– А по-моему, все вы прекрасно понимаете, – с презрительной усмешкой перебил ее невозмутимый чиновник. – Ишь, ведь как славно удумали – Селина Дюмон, черт побери! Эге, мамаша, да вы не так уж просты. Ведь вы бы так, чего доброго, и прошмыгнули, да вот беда, Селина Дюмон с хозяйкой своей, гражданкой Кондей, прошли здесь чуть более четверти часа назад.