Шрифт:
1052. Два типа: Дионис и распятый. Установить: типичный религиозный человек — это форма декаданса? Великие новаторы — сплошь больные и эпилептики: но не упускаем ли мы тут из виду ещё один тип религиозного человека — языческий? Разве не является языческий культ формой благодарения и прославления жизни? Разве не должен был высший его представитель являть собою апологию жизни и её обожествление? Тип счастливо одарённого и восторженно-преисполненного духа... Тип сознания, которое вбирает в себя противоречия и зловещие загадки сущего — и высвобождается от них?
Сюда я ставлю греческого Диониса: религиозное прославление жизни, — целостной, полной, не отрицаемой и не уполовиненной жизни; типично для него: что половой акт пробуждает глубины, тайны, благоговение.
Дионис против «распятого» — вот вам антитеза. Это не различие относительно мученичества, — просто мученичество здесь имеет иной смысл. Сама жизнь, вечное её плодородие и возвращение обуславливает муку, разрушение, волю к уничтожению... в другом же случае страдание, сам «безвинно распятый» оказываются возражением жизни, формулой её осуждения. — Тут догадка: вся проблема — в смысле страдания: либо это христианский смысл, либо смысл трагический... В первом случае страдание должно стать путём к вечному блаженству, в последнем же само бытие оказывается достаточно блаженным, чтобы быть оправданием даже такого чудовищного страдания. — Трагический человек говорит «да» даже самому суровому страданию — он для этого достаточно силён, полон, обожествлён. — Христианский человек отрицает даже самый счастливый жребий на земле: он достаточно слаб, беден, обездолен, чтобы страдать от жизни в любой её форме... «Бог на кресте» — это проклятье самой жизни, перст, приказующий от жизни отрешиться, избавиться; растерзанный на куски Дионис * — это обет во имя самой жизни, обещание её: она будет вечно возрождаться и восставать из разрушения.
Дионис, древнегреческий бог плодородия, в архаичных мифах вступил в битву с титанами и погиб, растерзанный ими на части. Однако там, где эти части упали на землю, взошли цветы и плоды, а голова ещё долго служила оракулом (ср. позднейший миф об Орфее).
III. Вечное возвращение
1053. Моя философия несёт в себе победоносную мысль, о которую в конечном счёте разобьётся всякий иной способ мышления. Это великая культивирующая мысль: расы, не способные её вынести, обречены; те же, которые воспримут её как величайшее благодеяние, избраны для господства.
1054. Величайшая борьба: для неё потребно новое оружие.
Молот * : призывать, торопить страшное решение, поставить Европу перед лицом последствий, «хочет» ли её воля погибели.
Не допускать засилия посредственности. Тогда уж лучше погибель!
1055. Пессимистическое мышление и его урок, что экстатический нигилизм при некоторых обстоятельствах прямо-таки необходим для философа — как могучий пресс и молот, которым он крушит вырождающиеся, вымирающие расы и сметает их с пути, чтобы проложить дорогу новому строю жизни или чтобы внушить всему, что хочет вырождения и смерти, жажду конца.
Молот как орудие кузнеца служил в древних культурах и в христианстве символом разрушения — и созидания.
1056. Хочу проповедовать мысль, которая многим даст право себя перечеркнуть, — великую культивирующую мысль.
1057. Вечное возвращение. Книга пророчеств.
1. Представление учения, его теоретических предпосылок и следствий.
2. Доказательство учения.
3. Предположительные последствия того, что учение обретёт веру (оно всё стронет со своих мест)
а) средства его вынести
б) средства его устранить
4. Его место в истории как середина.
Время наивысшей опасности.
Основание олигархии, стоящей над народами и их интересами: воспитание в духе всечеловеческой политики.
Противоположность иезуитству.
1058. Две великих (найденных немцами) философских точки зрения:
— точка зрения становления, развития;
— и точка зрения ценностной значимости сущего (но сперва преодолеть жалкую форму немецкого пессимизма!);
— сведённые мною воедино решающим образом.
Всё становится и возвращается вновь, — выскользнуть не представляется возможным! — Если допустить, что мы могли бы оценить ценностное значение, что из этого следует? Мысль о вечном возвращении как избирательный принцип, на службе силы (и варварства!!).
Мера зрелости человечества для этой мысли.
1059. 1. Мысль о вечном возвращении: её предпосылки, которые должны бы быть истинными, если истинна сама мысль. Что из неё следует.
2. Как самая тяжёлая мысль: её предполагаемое воздействие, если оно не будет предотвращено — то есть если не будет произведена переоценка всех ценностей.
3. Средства эту мысль вынести: переоценка всех ценностей: радоваться впредь не известности, а неизвестности; впредь не «причина и следствие», а непрестанность творчества; впредь не воля к самосохранению, но воля к могуществу и т. д., впредь не униженное «всё только субъективно», но и «Это и наше творение!», будем же гордиться им!