В больших лазуритовых вазах, алебастровых кувшинах, затейливо расписанных фаянсовых сосудах стояли букеты душистых цветов. Гирлянды листьев украшали стены, образуя причудливые сплетения.

Усадив фараона на кушетку, Раннаи придвинула к нему столик с фруктами и сладостями.

— Маленьким ты очень любил их, — улыбнулась она, — но твое детство рано прервали, государь, надев на тебя сразу две короны: Верхнего и Нижнего Египта. Так зачем тебе понадобился отец? Что-нибудь случилось?

— В зале приема послов соскоблили его изображения.

— Жрецы давно объявили нам войну. Я недавно с болью в сердце смотрела, как они сжигали манускрипты, в которых упоминались имена твоей матери и ее брата.

— Почему ты никогда не говоришь о моей маме?

— Имя Дочери Неба запрещено произносить под страхом смерти.

— Раннаи, ты встречалась с нею, ты хорошо знала ее…

— Она была моей подругой. Увы, имена твоей матери и моего покойного мужа — ее брата — вычеркнуты навсегда из летописей Египта. Жрецы хотят, чтобы их забыли так, как если бы их и вовсе не было.

— Я сегодня узнал кое-что о той, которая родила и выкормила меня. Но этого так мало. Расскажи же и ты мне, Раннаи, расскажи хоть что-нибудь.

— Нельзя, мой повелитель, ты знаешь, что за каждым нашим шагом следят, каждое слово подслушивают.

Тихий стук в дверь заставил их вздрогнуть. В комнату вошел Кагабу.

— Мой повелитель, тебя ждут во дворце, — сказал он и, подойдя ближе, чуть слышно добавил: — За тобой следят, будь осторожен.

— Кто ждет меня?

— Царица.

Тутанхамон отправился в покои жены. Утомленная прогулкой, она крепко спала, обняв куклу.

Рано утром царица явилась к мужу с просьбой, чтобы он отправился в художественные мастерские и взял ее с собой. Там для нее изготовлено зеркало, на рукоятке которого изображена она — Анхесенпаатон, и ей не терпелось посмотреть.

— Хорошо, Анхесенпаатон, — согласился фараон, — я возьму тебя с собой. Юная царица захлопала в ладоши.

С горделивым чувством смотрел он на юную царицу, облаченную в белый наряд из прозрачной ткани, в талии он был кокетливо перехвачен алым шарфом с ниспадающими до пола концами.

Распахнулись двери, и в сопровождении пышной свиты вошел великий везир Эйе. Человек сильной воли и недюжинного ума, он очень быстро возвысился при дворе. Из командующего колесничным войском он стал носителем опахала по правую руку царя, хранителем печати, градоначальником столицы и, наконец, главой центрального правительства и высшей судебной власти. Будучи в родстве с царствующим домом, он носил еще титул Первого друга фараона.

Высокого роста, широкоплечий, с большой головой, покрытой завитым париком, в традиционном, низко подпоясанном переднике, он выглядел внушительно и рядом с четырнадцатилетним Тутанхамоном казался исполином.

— Какими делами будет заниматься сегодня великий государь? — спросил он, поклонившись.

— Мы поедем к мастеру Тутмесу, — поспешно ответила Анхесенпаатон, словно боясь, что муж изменит свое решение. Фараон кивнул головой, и Анхесенпаатон выпорхнула из комнаты.

Предупрежденный о предстоящем посещении фараоном и царицей художественных мастерских, главный скульптор Тутмес ждал их у входа. Выдающийся ваятель и золотых дел мастер, Тутмес не мог похвалиться особой знатностью рода, но завоевал всеобщую любовь и уважение.

— Я приехала за обещанным зеркалом, — сказала Анхесенпаатон, здороваясь с прославленным художником.

Проводив высоких гостей в мастерскую, Тутмес вручил царице отполированный до блеска серебряный диск, ручкой которого служила золотая фигурка девочки с туго заплетенными косичками и изящными линиями рук и ног. Стройную фигурку облегала полупрозрачная ткань легких одежд. Необычайная мягкость форм в полной мере отвечала той плавности линий, которую подчеркивали мастера Ахетатона.

— Как мне нравится это зеркало, — воскликнула царица, — такого у меня еще не было!

Улыбнувшись, Тутмес протянул ей выточенную из слоновой кости фигурку плывущей девушки, держащей в вытянутых руках красную полированную ложечку для притираний.

— Это тоже для тебя.

Юная царица, не скрывая своего восторга, поспешила к фараону показать полученные подарки.

Фараон велел Кагабу щедро наградить мастеров.

— Раньше так не умели делать, — сказал Тутанхамон, — я видел во дворце зеркала и ложечки, сделанные фиванскими и мемфисскими мастерами, но им далеко до этих. Фигурки твоих мастеров, Тутмес, словно живые.