Все, что у нее осталось, это – Альдо, а она уже старела. Паола ди Монтефьоре хотела внуков – и чем скорее, тем лучше. Альдо приспело время жениться. Но на ком? В последнее время в доме часто бывала Рената—до тех пор, пока не появилась и не осталась здесь Индия Хавен.

Паола размышляла над этим. Она заметила, какими глазами сын смотрел на Индию сегодня за ужином. Это заслуживало ее внимания, и она полагала, что все уладится само собой. Единственное, чего она желала, чтобы Альдо был счастлив. И подарил ей внуков до того, когда она будет слишком стара, чтобы нянчиться с ними.

Это будет очень насыщенный уик-энд. Приедет Рената с этой двуликой женой Фабрицио. Она не благоволила к Маризе – она никогда не была расположена и к матери Маризы. Ее визит компенсировало лишь то, что Мариза привезет с собой своих детей, вот они-то и доставят старухе удовольствие. Еще приедет Парис, сестра Индии. Да, это будет занятие – снова иметь полный дом людей, она должна поговорить с кухаркой и подумать о большом обеде в субботу, ей надо позвать на помощь женщин из деревни. И вот еще, какие же комнаты надо отвести всем им?..

Фабрицио сидел за рулем огромного «крайслера» – фургона с детьми, няней и багажом, которого хватило бы на семью из двенадцати человек, в то время как Мариза разместилась в маленьком «мерседесе» Ренаты.

– Пусть Фабрицио забирает детей, – смеялась Мариза. – Он всегда жалуется, что мало их видит. Но через несколько часов в машине он будет счастлив спихнуть их на руки няне.

– Но они – чудо, Мариза, они в самом деле прелестные дети, – запротестовала Рената.

– Конечно, они чудесные, но даже самые хорошие дети могут превратиться в чудовищ, находясь в машине дольше, чем час. Ты поймешь это, Рената, когда у тебя будут свои собственные дети. Да, вспомнила – постарайся в этот уик-энд уделить немного времени графине. Бабка мечтает о детях, Рената, и ничего так не хочет, как видеть тебя своей невесткой.

– Однако вопрос заключается в том, хочет ли Альдо видеть меня своей женой?

Мариза взглянула на нее с раздражением.

– Конечно, он хочет этого. Это будет прекрасный брак, Рената.

– Но я имею в виду другое: он хочет меня, или мои деньги?

– Ну, что за вопрос! А ты спроси себя, чего хочешь ты – Альдо, или его титул? Естественно, это сочетание и того, и другого. А почему нет? Брак – практическая ситуация, и он должен рассматриваться и с этой стороны.

– Правда? Тогда почему ты вышла замуж за Фабрицио? У него не было ни денег, ни титула.

Мариза улыбнулась.

– Умница. Все очень просто. Фабрицио был тем, в чем я нуждалась, он был очень красив, очень забавен и воспитан. Он – художник, и я могла помочь ему в этом мире. Я принадлежу к тому типу людей, которые должны руководить, и он дал мне такую возможность.

– Тем не менее, скажи мне правду, Мариза, ты была в него влюблена, я имею в виду, по-настоящему влюблена?

Рената произнесла вопрос тоскливым тоном. Разумеется, глупая девочка не может думать ни о чем другом, кроме как о том, как поведет себя Альдо. Этот уик-энд станет решающим. Альдо должен попросить Ренату выйти за него замуж. Мариза в этом уверена. Во время их последней встречи она ясно намекнула, что Рената только и ждет его предложения, а Альдо – молодой мужчина, он-то знает, в чем заключается его долг. Нельзя допустить, чтобы повторилась ситуация ее замужества. Она тогда совсем потеряла голову от страсти и оказалась совершенно беспомощной. К несчастью, ее страсть так и не прошла.

– Мы все любим наших мужей, Рената, – назидательно сказала она, – и мы любим наших детей. Есть более важные вещи, чем влюбленность. – Рената искоса взглянула на нее с лукавой улыбкой.

– Понимаю, я постараюсь держать это в уме весь нынешний уик-энд. – С этими словами она нажала на педаль газа, неожиданно воспылав желанием как можно быстрее добраться до Марина ди Монтефьоре.

Индия спешила к платформе номер шесть большого железнодорожного вокзала в Неаполе. Она, как всегда, опаздывала. Буквально на всех улицах города, где она проезжала, она попадала в ужасные пробки, но, слава Богу, поезд тоже опаздывал. Парис, тонкая, словно тростинка, шикарная, в старом кремовом жакете-сафари от Сен-Лорана, с короткой японской стрижкой, уже ждала у горы багажа, сжимая в руке соломенную корзинку, из которой доносилось жалобное мяуканье.

– Индия, я так счастлива видеть тебя, ты не представляешь, как много для меня значит наша встреча.

И они, в слезах, прильнули друг к другу, в то время как белый котенок продолжал жалобное мяуканье.

– Ах, да! Это Алиса! – Парис продемонстрировала своего любимца, а Индия, сунув в корзинку палец, получила дружеский слабый укус. – Она повелевает всей моей жизнью, – пожаловалась Парис. – Спит она на моей постели и ест только настоящую пищу, никакой этой консервированной дряни для кошек. Алиса – личность.

Индия снова посмотрела на маленького синеглазого котенка, а затем на свою сестру.

– Замещает друга? – прокомментировала она, взяв корзинку и высматривая носильщика.

– Она – друг, – призналась Парис, – единственный, кто меня радует. Я так одинока, Индия.

Индия взяла сестру за руку.

– Нет никакой надобности и дальше оставаться одинокой, – твердо сказала она. – Ты теперь здесь со мной. Мы можем выложить друг на друга все наши проблемы, поплакать над ними, а может быть, и посмеяться, что больше нравится.