– Вы действительно хотите знать, Мередит? Я могу точно назвать момент, когда мои предпочтения изменились.

Мередит стояла совершенно неподвижно. Слова Филиппа, его мягкий, внезапно охрипший голос, жар его взгляда сковали ее язык и дыхание. В его глазах светилось неприкрытое желание. Сердце Мередит стучало сильно и громко. Так громко, что он обязательно должен был услышать, как оно бьется.

– Сегодня вечером только одной женщине удалось заинтересовать меня. Я бы очень хотел, чтобы вы устроили мне еще одну встречу с ней.

Мередит судорожно сглотнула.

– Лорд Грейборн, я...

– Филипп, пожалуйста, называйте меня Филиппом. Хотите, я расскажу вам об этой женщине? – Он не дал Мередит прервать себя. – У нее темные волосы, темные, как ночь в пустыне. И они блестят, как богатая, черная земля, покрывающая берега Нила каждый год после половодья. Должен сказать, что ее волосы очень похожи на ваши.

– Вы хотите сказать, что мои волосы похожи на грязь? – с усмешкой спросила она.

Филипп не ответил, а вместо этого стал вынимать шпильки из ее прически, пока густые черные локоны не рассыпались по плечам. «Останови его!» – приказывал внутренний голос, но язык отказывался ему подчиняться. Воля и разум оставили Мередит, и она чувствовала, как затягивает ее чув-ственный водоворот. Длинные пальцы Филиппа зарылись в ее волосы, и ей пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не застонать от наслаждения.

– Грязь? Нет. Ее волосы... ее волосы... сияют. Они шелковые. Они чудесные.

Он медленно провел кончиками пальцев по ее лицу, и Мередит зажмурилась от удовольствия.

– Женщина, заинтриговавшая меня, не похожа на классическую красавицу. Ее черты слишком подвижны и резки для этого.

Кончик пальца коснулся губ Мередит, и она распахнула глаза. Филипп смотрел на ее губы с таким сосредоточенным вниманием, что ей стало жарко.

– У нее слишком большой рот и слишком розовые и пухлые губы. Но именно такие губы возбуждают желание, и будят соблазнительные фантазии, и отвлекают от важных дел и серьезных мыслей.

Мередит слушала его, едва дыша, а пальцы Филиппа продолжали нежно исследовать ее лицо.

– Нос чуточку широковат, а подбородок слишком упрямый. Но меня влечет к ней, как никогда не влекло ни к одной классической красавице! У нее заразительная улыбка, которая освещает все лицо. И когда она улыбается, вот здесь, – Филипп прикоснулся пальцем к правому уголку ее рта, – появляется ямочка. Ее кожа похожа на сливки и бархат одновременно, а иногда окрашивается в персиковый цвет – то более глубокий, то совсем нежный – в зависимости от настроения. А глаза... У нее необычайные глаза. Они напоминают Эгейское море – такие же синие и такие же бездонные. В их глубинах скрываются какие-то тайны, и это интригует меня еще больше. Должен сказать, что черты этой женщины удивительно напоминают ваши.

Филипп протянул руки и привлек ее к себе, и Мередит показалось, что нет ничего естественнее, чем обнять его за талию и прижаться к нему изо всех сил. От плеч до коленей они слились в одно целое, и Мередит животом ощущала его твердую горячую плоть. Ее тело в ответ загорелось огнем, который постепенно сосредоточился между бедрами. Соски болезненно напряглись, щеки пылали, и она знала, что глаза выдают все, что она чувствует. И все-таки Мередит не могла не смотреть на него и в его взгляде встречала ту же жажду, которую ощущала сама. На щеке Филиппа дрожал какой-то мускул, и она понимала, что он из последних сил пытается держать себя в руках. Такая же борьба происходила в ней самой, и Мередит понимала, что еще чуть-чуть – и она сдастся.

Филипп наклонился и прижался губами к ее шее. Она протяжно вздохнула, закрыла глаза и повернула голову, чтобы ему было удобнее.

– А ее запах, – шептал он, лаская шею Мередит теплым дыханием, – сводит меня с ума. Она пахнет, как только что выпеченная сдоба... свежая, мягкая и соблазнительная. Как может женщина так пахнуть? Каждый раз, когда она рядом, мне хочется откусить от нее кусочек. – Его зубы осторожно дотронулись до ее шеи, и Мередит задрожала от наслаждения. – Она пахнет точно так же, как и вы.

– А ее фигуре, – продолжал Филипп, не давая ей перевести дыхания, – может позавидовать любая «классическая красавица». – Его руки медленно двигались вниз по спине Мередит, достигли ягодиц и крепко обхватили их, а губы продолжали ласкать шею, обдавая ее теплым дыханием. – Она как будто специально создана для того, чтобы прижиматься ко мне. Я танцевал сегодня почти с двадцатью разными женщинами, но только она была в моих объятиях как дома. Точно так, как вы сейчас.

Он поднял голову и взглянул на нее, и Мередит пожалела, что он так быстро оторвался от ее шеи.

– Мередит, посмотрите на меня.

Она с трудом подняла отяжелевшие веки. Филипп глядел на нее как на самую прекрасную, самую желанную женщину на свете. Мередит почувствовала такой восторг и такую отчаянную беззаботность, каких уже много лет не допускала в свою жизнь.

Продолжая прижимать ее к себе одной рукой, Филипп провел другой по волосам, погрузил пальцы в распущенные локоны:

– Все эти златовласые красавицы, которых вы сегодня привели в мой дом, бледнеют по сравнению с вами. Никогда за всю мою жизнь меня не влекло к женщине так, как влечет к вам. Я думаю о вас постоянно. Видит Бог, я старался бороться с этим, но бесполезно. Вчерашний поцелуй не утолил мою жажду. Он только сильнее разжег ее. Теперь я хочу большего... – Он наклонил голову и продолжал, почти касаясь ее губ: – Неужели я хочу этого один, Мередит? Или вы чувствуете то же, что и я? Вы тоже хотите большего?