?: В дополнение к этому, существует еще и диалог с самим собой. Укоротят ли программу медитативные и рефлективные методики?

БОМ: Ну, нам надо бы сказать, что они предназначены для того, чтобы видеть, как они достигают программ. Слово «медитация» обладает таким большим количеством значений, и я бы сказал, что попытка следить за своими собственными программами — это начало некоей медитации, правильно? Но опять-таки, мы могли бы сказать, что попытка сделать это в диалоге была бы некоей социальной медитацией. Здесь важно было бы понятие скрытого порядка, поскольку мы могли бы сказать, что существует течение туда и обратно — то, что я есть, свернуто в вас, а то, что вы есть, свернуто во мне. И это поступает ко мне через вас, правильно? Следовательно, вместо того, чтобы отражать это внутри самого себя, я отражаю это в диалоге. Это может многое извлечь наружу более ясно. Поэтому мы могли бы сказать, что также возможна социальная медитация; так мог бы рассматриваться диалог.

?: Иногда мы склонны искать программу, которая помогла бы нам осознать наши программы. Ею мог бы стать один час определенной медитации каждое утро, или отныне я каждый вечер звоню своему другу — и этого бы не было достаточно.

БОМ: Нет. Я думаю, мы не можем разложить себе программу. Нам следует быть созидательными. Один и тот же трюк не всегда срабатывает дважды. Он может работать несколько раз, но не обязательно — неопределенно долго.

?: В лучшем случае, он установит еще один уровень механицизма.

БОМ: Да.

?: А энергия будет сокращена, как вы прелположили, поскольку это становится все более и более механистичным: я каждый день в 10 утра медитирую, и т. д.

БОМ: Теперь вы видите, медитация может иметь место в любом контексте.

?: То, что для меня очень важно в этом, вот прямо сейчас, так это то, что хотя я наткнулся на мысль о том, что созидание не происходит ни из чего, я никогда этого так не осознавал, как вот сейчас вот. Поскольку, мне кажется, я всегда думал, что созидание происходит из спонтанности. И я только что понял то, к чему вы ведете: по поводу спонтанности, это заставило меня осознать, как, отступив и не будучи непременно спонтанным в трудной ситуации, вы входите в состояние знания того, какова была мысль, и затем, избавляя себя от мысли, вы входите в ничто, типа вы ничего ни о чем не знаете, и вот тогда вы можете быть созидательным.

БОМ: Да. Т.e., истинная спонтанность может быть задержкой того, что выглядит спонтанностью, но не истинно. Вы видите, сокрытие программы — в том, что она скрывает эту деятельность под видом спонтанности, которая не истинна, правильно? Существует множество умных способов, которыми программы скрывают себя под видом не-программ.

?: Не является ли важным требованием изменения — за само-исследованием, за диалогом — то, что существует климат, в котором человек обнаруживает себя?

БОМ: Hу, это так, да.

?: Не возможно ли, по крайней мере, предположитъ, что, может быть, уже то, что мы здесь — свидетельство изменения климата; что, возможно, есть ситуация, где это может быть создано нами, где климат на земле может стать все более и бoлее подходящим для того рода изменения, которое мы видим как необходимое.

БОМ: Да. Нам нужна определенная среда, определенное место, в котором мы можем это сделать. И люди, обладающие намерением, серьезным намерением это сделать, сходятся вместе и создают возможность для этого.

?: В этом что-то есть, снова касающееся того, что мы roворили о целом как о чем-то большем, нежели cyммa его частей, что в диалоге можно видеть вещи, если человек желает быть видимым и принимать чьи-то чужие восприятия. Человек может видеть больше с другим человеком, нежели может видеть сам. И чем мы вместе, коллективно, можем увидеть более индивидуально. И это работает более широко — в том, возможно, что поскольку мы часть культуры, мы можем как-то ощущать, куда мы движемся, и получать восприятие того, что недоступно индивидууму, или индивидуальной организации, или индивидуальному набору, группе или чему-нибудь еще.

БОМ: Да, нам следует это исследовать. Вы видите, я не говорю вам, что знаю, как это сделать. Я просто сказал, что есть кое-что из того, что я видел, и нам надо от этого и брать, верно? Сложность с нашей культурой — в ее ужасной неразберихе, правильно? В смысле, мне не следует употреблять эти заряженные слова, но я думаю даже, едва ли у нас сейчас вообще есть культура. Если вы возьмете Древнюю Грецию и, скажем, такое место, как Афины с малым числом людей, которые не были зажиточными, и возьмете то, что они производили; а затем возьмете то, что производили мы, невообразимо большим числом и гораздо более зажиточные; и даже тогда большая часть нашей хорошей культуры, нашей по-настояшему хорошей культуры, была сделана в прошлом, да и того немного. Условия сейчас неблагоприятны, поскольку происходит общее ухудшение. Я думаю, тем, кто чувствует иначе, следует как-то собраться вместе, как это сейчас делаем мы, и создать среду, всеобщий охват, в котором у нас серьезно будет намерение исследовать то, как быть созидательным таким вот новым образом.

?: Вы знаете, происходит смешная штука: из-за этой неразберихи кажется, будто может быть некий механизм, который культура может использовать для починки себя и прыжка на более высокий уровень. Есть немецкий писатель, который много говорил об этом изменении в социальном характере, что когда молодым людям около 20 лет, у них нет этого закрепленного набора норм, который был у нас поколение назад, поскольку они культурно освобождены, и им надо начинать заново, когда они вырастут; им приходится самим строить то, что нам досталость от родителей. Поэтому кажется, что это все генерирует такую ситуацию. Это может упрочить процесс.