Амелия стояла на круговой дорожке с тремя коллегами посреди освещенного двора. Кстати, никто из этих коллег не оказался каргой на метле. Один — совсем мальчишка — выглядел, как мормонский миссионер: черные брюки, белая рубашка, темный галстук, лакированные черные ботинки. А в центре круговой дорожки стоял велосипед, прислоненный к дереву. Может, этот мальчик и есть мормонский миссионер? На вид он вполне мог еще расти — так молодо он выглядел. Рядом с ним стояла высокая женщина лет под шестьдесят, но с телом, которое могло бы послужить рекламой тренажерам. Одежду ее составляли черная футболка, трикотажные брюки и босоножки, а в ушах болтались громадные кольца. Третья колдунья — примерно моего возраста, где-то в середине между двадцатью и тридцатью, мексиканка с круглыми щечками, красными губами и черными кудрями, невысокая, а изгибов у ее фигуры можно было насчитать больше, чем в букве S. Зигеберту она особенно понравилась (судя по оскалу), но она вампиров будто в упор не видела.

Амелию нашествие вампиров, быть может, и напугало, но она отлично справилась с ритуалом представления. Очевидно, королева уже назвалась раньше, чем я подошла.

— Ваше величество, — говорила Амелия, — это мои коллеги. — Она обвела их рукой, будто показывая автомобиль в телевизионной студии. — Боб Джессап, Пэтси Селлерс и Теренция Родригес — мы ее называем Терри.

Колдуны переглянулись, потом коротко кивнули в ответ на представление. Трудно было сказать, как восприняла королева этот недостаток почтительности — лицо ее осталось глянцево-гладким, — но она кивнула в ответ, и атмосфера осталась вполне терпимой.

— Мы как раз готовились провести реконструкцию, — продолжала Амелия. Говорила она уверенно, но я заметила, что руки у нее дрожат. И в мыслях у нее далеко не было той уверенности, что слышалась в голосе. Она снова гоняла в голове все подготовительные этапы, лихорадочно инвентаризуя все магическое барахло, тревожно оценивая своих компаньонов, успокаивая себя, что они вполне способны выполнить ритуал, и так далее. Амелия — перфекционистка, — запоздало поняла я.

Интересно, где сейчас Клодина. Может быть, увидела приближающихся вампиров и благоразумно спряталась в норку поглубже?

Пока я искала ее глазами, сердечная боль, которую я все время запихивала внутрь, вдруг охватила меня. Как бывало после смерти бабушки, когда я за каким-нибудь очень привычным занятием, вроде чистки зубов, вдруг ощущала, как накатывает на меня чернота. Не сразу смогла я овладеть собой и вернуться к реальности.

Это еще будет случаться какое-то время. Надо просто стиснуть зубы и перетерпеть.

Я заставила себя посмотреть на тех, кто был вокруг. Колдун и колдуньи заняли свои места. Боб уселся на пластиковый уличный стул, и я с пробуждающимся интересом увидела, как он вытащил какой-то порошок в герметичном пакетике размером с бутербродницу, а из нагрудного кармана извлек коробок спичек. Амелия устроилась наверху лестницы, ведущей в квартиру, Терри — на середине ее, а высокая старшая колдунья, Пэтси, уже стояла на галерее, глядя на нас.

— Если вы все хотите смотреть, здесь, пожалуй, будет лучше всего, — пригласила Амелия королеву и меня подняться по лестнице.

Охранники сгрудились в воротах, чтобы быть от магии как можно дальше, и даже Нефритовый Цветок вроде бы с уважением отнеслась к силе, которой сейчас предстояло вступить в действие, если не к людям, ее призывающим.

Естественно, Андре сопроводил королеву вверх по лестнице, но мне показалось, что плечи его несколько ссутулились, а энтузиазм приугас.

Мне приятно было отвлечься на что-то новое, а не пережевывать свои несчастья, и я с интересом стала слушать, что говорит Амелия. У нее был такой вид, будто ее ждут на пляже — в пляжный волейбол играть, а приходится вот описывать нам магическое заклятье, которое она собирается совершить.

— Мы поставили время за два часа до того, как я видела приезд Джейка, — сказала она. — Так что, быть может, придется увидеть много всякого скучного и к делу не относящегося. — Если это уж совсем надоест, я попробую поторопить события.

Вдруг мне явилась мысль, ослепившая меня своей простотой и ясностью. Я попрошу Амелию вернуться со мной в Бон-Темпс и повторить эту процедуру у меня во дворе. Так я узнаю, что случилось с бедняжкой Гладиолой. Сразу же мне стало намного лучше, и я заставила себя вернуться вниманием в здесь и сейчас.

— Начали! — крикнула Амелия и тут же стала нараспев произносить слова — кажется, по-латыни. Донеслись тихие отголоски с лестницы и со двора: это вступили ее напарники.

Мы не знали, чего ожидать, и речитатив стал через несколько минут просто утомлять. Я начала раздумывать, что сделает со мной королева, если очень уж заскучает.

Но тут в гостиную вошла моя кузина Хедли.

Я так ошалела, что чуть не заговорила с ней. Но, приглядевшись секунду, заметила, что на самом деле это не Хедли. Это была Хедли с виду, двигалась она как Хедли, но этот симулякр по цвету был размыт. Волосы у нее были не темными, а поблескивающей имитацией темного. Она шла, как… как окрашенная вода. Видно было, как переливается ее поверхность. Естественно, Хедли выглядела старше. И тверже тоже — с сардонической складкой у рта и скептическим прищуром.