Нынешняя, заключительная статья цикла будет обращена к тем из моих читателей, кто, несмотря на всё вышесказанное и на все сделанные негативные выводы, продолжает считать, что интеллектуальная собственность вообще и копирайтное право в частности каким-то образом отвечают понятию справедливости.

На фоне нашумевшего в России «дела Поносова», которое, к счастью, завершилось более-менее благополучно, затерялась небольшая, но куда как более знаковая история, происшедшая в далёкой Японии. Семидесятитрёхлетний музыкант Масами Тоёда был арестован японской полицией по обвинению в нарушении авторских прав; ему было предъявлено обвинение в незаконном исполнении 33 песен из репертуара The Beatles и других известных групп. Старик играл эти песни в баре на губной гармошке под аккомпанемент пианино. Ордер на арест Тоёды стал результатом обращения в правоохранительные органы представителей Японского общества по правам авторов, композиторов и издателей.

С ума они там, что-ли, все посходили? Да вот, похоже, что нет. Мало кто из сторонников авторских прав догадывается, что, например, какой-нибудь небритый турист, взявший в руки гитару у костра посреди леса, совершает тем самым страшное-престрашное нарушение закона: действительно, редкий турист поёт свои песни, и еще меньше таких, кто поёт только свои, ну а право на исполнение песен, написанных другими авторами, является исключительным имущественным правом. Из него, правда, есть некоторые исключения: можно почему-то исполнять любые песни на «официальных и религиозных церемониях» и еще на похоронах (ст. 22 Закона РФ об авторском праве и смежных правах). А вот про исполнение в лесу у костра в законе ничего не сказано.

Не сказано, кстати, ничего и про другие варианты самодеятельного исполнения. Вообще, следовало бы, наверное, запретить свободную продажу музыкальных инструментов: всем ведь известно, что на исполнение произведений классической музыки (на которую копирайт давно истёк) у большинства любителей не хватает ни квалификации, ни желания, ну а всё более-менее современное защищено авторским правом, и никто никогда не видел, чтобы подросток, только что купивший в магазине гитару, следующим пунктом программы отправлялся за лицензией на публичное исполнение.

Впрочем, отбери у них гитары – они, чего доброго, начнут распевать ворованные песни a capello, то бишь без всяких гитар. Тоже непорядок, между прочим.

А уж что творится на школьных уроках музыки, о! Вы не поверите! Да и не только музыки. На уроках литературы вон стихи наизусть читают. В присутствии целого класса. И без лицензии, между прочим. А где в законе хоть слово о публичном исполнении в образовательных целях или там в стенах образовательных учреждений? Так и это ещё не всё! Мало им на уроках законы попирать, они ещё и всякие там самодеятельные спектакли ставят, утренники какие-то проводят, пираты проклятые.

Возможно, читателя мне так не убедить: скажет, что, мол, ну это перегиб, так выкинуть из закона право на исполнение, и всё. Ага, а если кто из родителей тех школьников дерзнёт прийти на утренник и снять его на видеокамеру? А там – защищенная копирайтом песня композитора Неслыхайло, права на которые он, по правде, давно уже отдал какому-нибудь музыкальному агентству «Вопли и скрежет Records». Какой теперь пункт закона прикажете отменять? Этак, чего доброго, мы и до свободного копирования видео в домашних условиях доберёмся.

Кстати, о домашнем видео. В предыдущей статье я уже упоминал видеолюбителя, которому бдительная аппаратура не дала скопировать собственноручно отснятую кассету, мотивируя это незаконностью копирования защищенного контента. И правильно сделала! Мало ли что он там своей камерой наснимал.

Итак, копирайтное законодательство, как мы видим, делает незаконными такие вещи, о незаконности которых подавляющее большинство людей и подумать бы не могло: уж о том, что школьный утренник, оказывается, нарушает чьи-то авторские права, я уверен, не задумывался практически никто. В чем причина такого расхождения между законом и общественным мнением?

Современное законодательство во всём его многообразии практически невозможно знать, не будучи профессиональным юристом. Поэтому большинство людей в повседневной жизни пользуется интуитивным пониманием законности или незаконности тех или иных действий. Вот, например, кого-нибудь убить – это незаконно, и это вроде бы все знают. Кому-нибудь в морду заехать – тоже. Воровать (в смысле, по настоящему воровать, кошелёк украсть из кармана или квартиру обчистить) – в незаконности этого тоже никто не сомневается.

Интуитивное представление о том, что можно и что нельзя, для большинства людей имеет авторитет даже больший, чем буква закона. Современный человек обычно в курсе, что законы бывают разные, и что они даже иногда меняются. Поэтому если, например, закон разрешает что-то такое, что с точки зрения некоего индивида относится к категории «ну разве ж так можно», то индивид скорее заявит, что это плохой закон, чем согласится поменять собственные воззрения. И точно таким же образом, если закон запрещает делать что-то такое, в чём наш индивид не находит ничего предосудительного, то с точки зрения индивида, скорее всего, наилучшим вариантом будет менять закон.