Андерс забеспокоился, когда Джоан обернулась. Она встретилась с ним лицом к лицу, и он заметил темные полукружья под ее глазами, из которых, казалось, ушла вся жизнь. Ее роскошные каштановые волосы были стянуты в старушечий узел. Только губы сохраняли подобие цвета, который едва проступал сквозь бледную кожу. У Андерса защемило сердце. Он был готов заключить Джоан в объятия и своими поцелуями растопить ее боль. Он хотел, чтобы она знала, что он понимает ее состояние, – похороны, потом эта жуткая встреча с его отцом и мачехой. Но Джоан держалась так, что к ней было не подступиться, и Андерс понял, что она не только не нуждается в нем, но и, похоже, не хочет видеть его.

– Пойду посмотрю, как там Джойс, – безжизненным голосом произнесла она и направилась к лестнице, даже не взглянув на него.

Полное безразличие, мысленно констатировал Андерс, внутренне уже смирившийся с этим.

– Маргарет сказала, что она уже спит, – бросил он ей вдогонку. – Может, не стоит беспокоить ее сейчас?

– Маргарет – няня, – ответила Джоан. – Я думала, что колыбельные и поцелуи перед сном – моя прерогатива.

– Послушай, Джоан. – Андерс быстро взбежал по лестнице и взял ее за плечо. Почувствовав, как она напряглась, он убрал руку. – Ты похоронила сегодня сестру, переехала в новый дом…

– И вышла замуж! Ты забыл сказать, что мы поженились сегодня утром. Действительно, о чем, собственно, говорить? То, что произошло, трудно назвать свадьбой века.

– Ты сама этого хотела, – сказал Андерс. – Даже настаивала.

Мысленно Джоан согласилась с ним, но вслух не признала справедливость его слов. Она в отличие от большинства женщин не мечтала с детства о красивом свадебном платье, торжественной церемонии в церкви и ворохах цветов. Но невзрачная, неуютная комната, где в перерыве между встречами с адвокатами и приготовлениями к похоронам произошла регистрация их брака, тоже не была пределом ее мечтаний.

– Я просто не ожидала, что все это будет так… – произнесла Джоан, не договорив слово «сухо».

– Да я понимаю, что все было сделано спешно и не по правилам. Если хочешь, мы можем организовать настоящую свадьбу. Когда позволят приличия, мы устроим свадьбу, какую ты хочешь и какую заслуживаешь. Я поручу своему секретарю найти лучших специалистов по этому делу. Ты можешь слетать в Париж и заказать себе платье. Мы сделаем все, что ты хочешь.

Джоан убеждала себя, что он хочет помочь ей. Андерс привык улаживать проблемы и заделывать трещины при помощи чековой книжки. Но ее боль сидела слишком глубоко, а он не понимал этого. Она подумала, что он, возможно, никогда и не поймет.

Более чем скромная регистрация, унылый сотрудник мэрии – все это не имело для нее никакого значения.

Она бы расписалась с Андерсом хоть в сарае, если бы он только любил ее, если бы смотрел на нее нежными глазами, когда надевал на палец обручальное кольцо. Это было для Джоан главным, а все остальное – мишура.

– Я все-таки проверю, как там Джойс.

– В этом нет необходимости, – сказал Андерс. – Маргарет хорошо заботится о девочке, и ее комната находится рядом с детской. Пойдем, я налью тебе чего-нибудь выпить.

– Я не хочу.

– Прими тогда ванну.

Джоан усмехнулась.

– Я бы сделала это, но не знаю, где она находится.

– Джоан, прошу тебя! – нетерпеливо произнес Андерс.

Она потрясла головой. Время, которое она отвела ему, истекло. Андерс так ничего и не понял. Джоан посмотрела на него в упор. Хотя она осознавала, что является таким же участником неблаговидной сделки, как и он, ей почему-то трудно было простить Андерса. Она мысленно обвиняла его в том, что он не отвечал взаимностью на ее любовь.

– В чем дело, Андерс? Разве я плохо играю роль молодой жены? Или ты недоволен тем, что я не позволила тебе перенести меня через порог дома? Ты надеялся, что я приму пенистую ванну и потом нырну в мягкую супружескую постель?

– Нет, конечно… – начал Андерс, но она перебила его.

– Ты получил то, что хотел. Я выполнила свою часть сделки, однако не вздумай считать, что ты осчастливил меня.

Произнеся эти слова, Джоан пожалела о своей резкости. Она не хотела вести себя как избалованный ребенок, который отвергает все, что ему предлагают, поскольку понимала, что этим только усугубляет и без того неприятную ситуацию, в которой они оказались. Но Джоан ничего не могла с собой поделать.

У нее из головы не выходили слова Эллис. Она бы с удовольствием спряталась сейчас от всего мира где-нибудь в укромном уголке, чтобы спокойна перебрать в памяти события последних дней и привести свои мысли в порядок. Но, добровольно взвалив на себя роль матери, Джоан уже не могла распоряжаться собой, как раньше. Вся ее жизнь вообще круто изменилась. Вещи ее были перевезены сюда из ее квартиры в один день. Отпуск по семейным обстоятельствам был оформлен одним телефонным звонком. Даже фамилия у нее была теперь другая: Рейнер.