Но самым удивительным оказалось, — правда, об этом Ракитин узнал только после возвращения в Ханой, — что плод дай-хай содержит более 60 процентов жира.

Несколько минут спустя Синь отыскал в чаще еще одну лиану, называющуюся зэй-пау, со съедобными плодами, напоминавшими большую темно-коричневую, ноздреватую картофелину. Мякоть у нее была желтоватого цвета и издавала неприятный запах сырости. Плод казался явно несъедобным. Но Синь уверил, что если его отварить или пожарить, то будет не хуже маниока или батата.

Полдень уже наступил, а в лесу было так же сыро и сумрачно. Впрочем, никто и не думал об отдыхе. Все так увлеклись поисками новых растений, что позабыли о голоде. Но знания Синя казались неисчерпаемыми.

То он, раздвинув кусты, обнаруживал среди них папоротник pay-зон, имевший длинные, вполне съедобные корни. То расхваливал замечательные свойства листьев травы дан-фьен, покрытых с обеих сторон серым пушком, которыми можно лечить типун и стоматит.

А до чего же было интересно растение той, или ланг-рын, которым пользуются при лечении переломов костей! Его мясистые, кинжалообразные, напоминавшие агаву листья образовали своеобразную чашу, из которой выглядывал толстый стебель. На его конце ярко лиловел огромный цветок, с причудливо свисавшими многочисленными длинными тонкими лепестками. Это вьетнамский чай: че-рынг.

Ракитин сорвал несколько светло-зеленых бархатистых листиков с тонкими прожилками. Они напомнили ему маленький крестьянский домик у дороги, километрах в ста от Ханоя, где они остановились передохнуть.

Хозяин, пожилой, небольшого роста степенный крестьянин, оказался бывшим солдатом-ополченцем, участником знаменитого сражения у Дьен-Бьен-Фу, в котором бойцы Народной армии наголову разгромили французский экспедиционный корпус.

Узнав, что Ракитин и Дьяков льенсо — советские, он усадил их на самое почетное место. Вскоре на столике появился большой фарфоровый чайник. Отхлебывая из чашечки обжигающий светло-зеленый напиток, Ракитин с любопытством осматривал скромное убранство крестьянского дома. И вдруг даже поперхнулся от неожиданности: со стены на него смотрел улыбающийся Юрий Гагарин. Откуда попала в эту хижину страница иллюстрированного журнала? Знает ли хозяин, кто этот жизнерадостный, улыбающийся человек в военной форме?

— О, это большой летчик льенсо. Он летал к звездам на ракете, — сказал хозяин и, помолчав, добавил: — Наши летчики тоже очень храбрые. Когда-нибудь они тоже полетят далеко-далеко в небо…

Ракитин оторвался от воспоминаний и, оглядев окружившие его усталые потные лица, понял, что пора отдыхать.

— Привал, — скомандовал он и первым принялся расшнуровывать отяжелевшие от сырости кеды.

Шалеев, Xyнг и Кат мигом натаскали целую груду валежника. Дьяков, не пожалев блокнота, вырвал страничку и достал было спички. Но Синь удержал его за руку, показав жестом, чтобы тот подождал и не разжигал костер. Игорь с недоумением уставился на охотника. Но все быстро объяснилось.

— Синь хочет показывать, как получать огонь в лесу, когда нет спички, — сказал Лок.

Все сгрудились вокруг, с интересом следя за действиями охотника. Синь расколол кусок сухого бамбука на несколько планок. Выбрав самую длинную и заострив на конце, он обушком мачете на треть загнал ее вертикально в землю. Затем, оглядев близстоящие деревья, сорвал большой пучок пересохшего мха и скатал из него несколько шариков, которые, по-видимому, должны были служить трутом.

Выбрав четыре полукруглых планки сантиметров по 45–50, он сложил их попарно выпуклой стороной наружу, предварительно положив между ними мховые ша-рмки, и сделал посредине поперечные насечки.

Когда все приготовления были закончены, Синь позвал здоровяка Тыя и показал ему, что надо делать дальше. Тый прижал обе пары планок к вертикальному стержню, который Синь сверху придерживал рукой, и стал сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее двигать их вверх-вниз.

— Еще быстрее, — подгонял его Синь. И Тый старался, как мог. На лбу у него от усердия появились капли пота. Но вот, минуты через четыре, в воздухе потянуло паленым, а затем между планками дробилась робкая струйка дыма.

— Давай, Тый, давай! — подбадривали его все хором, сразу на двух языках.

Дым повалил сильнее. Стоп — поднял руку Синь. С величайшей осторожностью, чтобы не погубить зародившийся огонь, он перенес тлеющие шарики на заранее приготовленную кучку сухих веточек и волокон мха, а затем, согнувшись в три погибели, принялся раздувать алые искорки. Из шарика высунулся крохотный оранжевый язычок. Вспыхнула веточка. За ней другая. И вскоре на поляне уже потрескивал костерок.

— Ур-ра! Аи да Синь! Аи да чудодей! — воскликнул Шалеев, не в силах сдержать восторга.

Все расселись кружочком вокруг костра, развесив на рогульках отсыревшие носки, взмокшую от пота одежду. На свет извлекли баночки с консервами, галеты, кусочки шоколада — в общем, все, что входило в аварийный пищевой рацион, который каждый получил перед выходом.

— Надо бы и Синя попотчевать всем этим, — сказал Ракитин. — Достань-ка, Саша, из сумки запасной.

Но Синь от угощения отказался, как его ни уговаривали. Пока накрывали на «стол», он приволок толстое, сантиметров тридцать в диаметре, колено бамбука, аккуратно срубил с одного конца и, немного отступив от края, прорезал два отверстия — одно против другого для палочки-держалки.