Синь ждал гостей у порога своего дома. Дом был двухэтажный, на толстых сваях из дерева «лим». Нижний этаж служил хлевом, его дальний угол занимала огромная плетеная корзина для хранения риса. Интерьер первого этажа несколько облагораживали рожки молодых оленей — панты, охотничьи трофеи Синя, прибитые чуть ли не на каждой свае. Правда, как потом объяснил Синь, они имели и другое предназначение: истертые в порошок, рожки успешно использовались для поддержания мужской силы.

Прежде чем подняться по крутой шаткой лесенке с круглыми ступенями из бамбуковых чурбашек, требовалось в соответствии с обычаями то-таи снять обувь и обмыть ноги. После этого ритуала все проследовали за хозяином на второй этаж.

Это было просторное помещение, не меньше ста! квадратных метров, с бамбуковым полом и плетеными стенками, перегороженное на три неравные части. ] Синь усадил гостей на низкую лежанку, тянувшуюся вдоль стены справа от входа, застеленную циновками,! и ушел по хозяйству, предоставив возможность подробно оглядеть скромную обстановку дома.

На полке, слева от входа, стояла деревянная посуда, плетеные корзиночки, черпаки из замысловатого плода «бау». С краю, горкой, лежали связки тонких свечей, похожих на елочные. Впрочем, эти свечи изготавливали из древесины дерева «бому», которую долго растирают со спиртом, а затем получившейся пастой облепляют высушенную бамбуковую палочку, которая служит фитилем.

В центре комнаты располагался очаг. Вернее, им служила прямоугольная деревянная коробка, до половины заполненная песком. Над очагом свисала сажеловка, напопоминавшая трубу старинного граммофона. Ярко пылал огонь, распространяя приятное тепло.

На плетеной перегородке, разделявшей помещение, висели две большие раскрашенные грамоты. Ими, как оказалось, наградили двух старших сыновей хозяина за успехи в учебе. Впрочем, отцу тоже было чем похвастать…

Синь возвратился, держа в руках красную коробочку с орденом — пятиконечной серебряной звездой, с гербом Демократической Республики Вьетнам в центре. Лок взял из рук Синя грамоту и, подняв над головой, чтобы все видели, торжественным голосом прочел:

— За участие в освободительной войне против французских колонизаторов Хуанг Ван Синь награжден "Медалью сопротивления второй степени". Аи да Синь!

— А что же там, во второй комнате? — поинтересовался Дьяков.

— Там комната духов, — понизив голос, сказал Синь. В его словах звучало величайшее почтение к отцу н матери, духи которых, как считают то-таи, постоянно находятся в жилище, помогая своим детям в делах, оберегая от бед. В их честь в каждом доме воздвигнут небольшой алтарь. Такой же находился и в соседней комнате, в которую гостей проводил по просьбе Ракитина дамти Синь.

Это был небольшой ящичек из полированного красного оттенка дерева. С его боков были наклеены полоски красной бумаги с иероглифами. Перед ним, на поставце с рисунком дракона с раскрытой пастью — символа жизни народности то-таи, стояла чашечка с приношениями. По бокам курились тоненькими синими дымками палочки, наполнявшие комнату сладковатым ароматом.

Синь поставил на лежанку деревянную плоскую тарелку с печеными плодами хлебного дерева. На другой тарелке желтело несколько крупных грейпфрутов. Отведав тропических яств и запив их горячим вьетнамским чаем, все выкурили по сигарете и стали собираться. Предстоял еще неблизкий путь к реке Тяй.

Минут через двадцать маленькая колонна, сопровождаемая черноглазыми ребятишками — чистенькими, ухоженными, как, впрочем, и все ребятишки, что встречались Ракитину где-либо во Вьетнаме, — уже выходила за околицу деревни.

Они прошли несколько километров по проселку, изборожденному двумя глубокими колеями, пока не выбрались к перекрестку. Здесь, на пересечении трех дорог, перед ними возникло на холме мрачное сооружение- огромный железобетонный параллелепипед с плоской крышей. Это был старый французский форт. Слева, на крыше дота, виднелась невысокая куполообразная башня с узкой щелью-амбразурой, из которой торчал изогнутый, насквозь проржавевший ствол пулемета. В стенах мертвыми глазницами чернели бойницы.

Пространство вокруг форта было когда-то расчищено от растительности, все деревья вырублены, чтобы бойцы народной армии не могли незаметно подобраться и забросать гранатами маленький гарнизон. Но крыша уже поросла травой, а дикие бананы с трех сторон вплотную подступили к стенам.

Только к вечеру удалось добраться до реки, катившей свои мутно-желтые волны к югу. Оставалось совсем мало времени до захода солнца, а надо было еще выбрать место для временного лагеря, построить шалаши и поужинать.

Это была первая ночевка вне лагеря. Но Ракитина смущало главным образом только одно: летающие кровососущие. В глубине души его таился страх перед опасностью заболеть тропической малярией или еще чем похуже, вроде слоновой болезни. Тем более, что по сведениям, которые получил доктор Дан, эти хвори встречались в окружающих деревнях.

Ракитин распорядился захватить в поход оставшиеся бутылочки с маслянисто-прозрачным диметилфталатом, прекрасно отпугивающим вьетнамских комаров и москитов, видимо, не привыкших еще к заморскому антикомариному зелью, и пару флаконов местных репеллентов.