— Это господин Онищенко, — сообщает мне Барлоу, — бывший премьер-министр Украины. Сейчас он проживает в Монреале. Точный адрес мы вам дадим. Учтите, что рядом с ним постоянно находятся сотрудники службы безопасности, его охрана. Их всего двое, и, я думаю, вам не будет слишком сложно сделать свой единственный выстрел. Хотя, я слышал, вы делали обычно два выстрела. Первый в сердце и второй в голову — контрольный. И с большого расстояния. Неужели вы действительно так здорово стреляете?

Мне не хочется с ним разговаривать, и я молчу. Их слова о сыне меня потрясли. Как я ждал приезда Кости, как хотел с ним увидеться! И вот теперь я невольно подставил его во второй раз. И если тогда у меня были ничтожные шансы, что с ним ничего не сделают, то сейчас нет даже таких. Значит, нужно вытаскивать его из России и любым способом заставить приехать в Америку. Здесь я смогу придумать, как его спрятать. В отличие от мафии, у меня не столь «длинные руки», и я не могу обеспечить его безопасность в Питере. Достаточно любого бандита, который просто подойдет к нему в толпе и выстрелит в затылок. Любого «отморозка», который за пару сотен долларов ткнет его ножом или ударит куском металлической трубы по голове. Нет, я не имею права так рисковать.

По дороге назад я снова молчал, подавленный сообщением о моем сыне. С одной стороны, я действительно переживаю, а с другой, понимаю, что нужно демонстрировать это мое состояние Барлоу, который сидит рядом и внимательно за мной следит. Когда мы уже подъезжаем к нашему городу, я спрашиваю его:

— Срок установлен? Или я могу определить его сам?

Я принципиально говорю по-русски, не переходя на английский язык. А он также принципиально отвечает мне по-английски:

— Чем раньше, тем лучше. Но мы вас не торопим. В ближайшие две-три недели. Вы должны хорошо подготовиться. Промах или провал должны быть исключены. На него уже покушались — взорвали автомобиль. Его водитель погиб, а он чудом остался жив. Если произойдет еще одно неудачное покушение, его возьмет под охрану ФБР, и тогда мы его не сможем найти. Поэтому провал должен быть абсолютно исключен. Стрелять вы должны только тогда, когда будете уверены на сто один процент.

— Мне нужно будет съездить в Монреаль и посмотреть обстановку на месте, — предлагаю я.

Барлоу кивает в знак согласия.

— Конечно, — сразу отвечает он. — Для профессионала вашего класса было бы непростительной ошибкой согласиться выполнить наш «заказ» и ни разу не побывать на месте его исполнения. Когда захотите, мы вас отвезем и все покажем. У вас ведь есть американский паспорт, значит, вы имеете право беспрепятственного проезда в Канаду. Я поеду с вами, — торопливо добавил он, и я почувствовал, что он допустил маленькую ошибку. Но переспрашивать не стал.

Барлоу прав. У меня действительно есть американский паспорт, но у большинства его громил таких паспортов скорее всего нет. Более того, они наверняка живут в Америке с просроченными визами. И ни при каких обстоятельствах не смогут рисковать, пересекая границу. Значит, в Канаде у моих «заказчиков» будет не так много людей. Это важный момент.

— Поездка будет за ваш счет, — добавляю я, и он качает головой.

— Почему в этой стране все миллионеры такие скряги? Вы могли бы пригласить меня в ресторан где-нибудь в Монреале.

— Кто вам сказал, что мне приятна ваша компания? Я с вами однажды уже пообедал у Пабло в ресторанчике, после чего меня там угостили «десертом» по вашему рецепту. Неужели я должен обедать с вами во второй раз?

Я говорил громко по-русски, чтобы нас слышал сидевший рядом с водителем на переднем сидении Трошин. Он хмыкнул — мои слова ему явно понравились. Чего нельзя сказать о Барлоу.

— Не будем вспоминать об этом печальном инциденте, — миролюбиво предложил он. — Что было, то прошло. И говорите, пожалуйста, по-английски. Вы ведь знаете, что они понимают русский язык. Зачем вам лишние свидетели?

— А вы их тоже собираетесь убирать? — спросил я, еще больше повысив голос.

Водитель озадаченно взглянул на нас в зеркало заднего обзора, а Трошин обернулся и нахмурился. Очевидно такая сакральная мысль не приходила в голову этим обезьянам.

— Не говорите глупостей! — закричал, переходя на русский, Барлоу. — Никто никого не собирается убирать. Мы с вами поедем через несколько дней в Монреаль. Я позвоню и уточню число.

Больше мы не сказали друг другу ни слова. Я даже не попрощался, выходя из салона автомобиля. Но в эту ночь я не спал. На следующий день я поехал в город и, зайдя на почту, позвонил в Питер одному из немногих знакомых, который меня еще помнил.

— Сделай что хочешь, но Константин должен взять билет и прилететь в Америку, — сказал я ему. — Уговаривай его хоть на коленях, обещай все что угодно. Сделаешь — я переведу тебе десять тысяч долларов, как только он окажется в Америке.

Получить десять тысяч только за то, чтобы убедить молодого человека отправиться к отцу в Америке, — это самый приятный и самый легкий заработок. Но мой знакомый потратил три дня, прежде чем сумел уговорить Костю мне позвонить. И когда в трубке раздался голос моего сына, я не мог поверить своему счастью.

— Отец, — строго сказал он, — здравствуй. Как ты отнесешься к тому, чтобы я к тебе приехал? Хочу посмотреть на вашу Америку.

В тот день я был самым счастливым человеком на свете. Я не только увижу его, но и вытащу, спасу от мафии! Не было бы счастья, да несчастье помогло. Вот уж действительно так.

Но счастье не бывает полным и долгим. На следующий день мне позвонил Барлоу.

— Мы поедем с вами в Монреаль послезавтра, — сухо сообщил он. — И еще я хотел уточнить. Вы знаете, что ваш сын собирается приехать к вам погостить?