— Покидаем? К чему такая спешка, капитан? Если нас обнаружили, то улетим мы неделей позже или раньше, ничего не изменится. И вообще, я не понимаю излишних строгостей, запрещающих прямой контакт между цивилизациями. Ну почему, скажем, нам нельзя непосредственно общаться с людьми такой страны, как эта?

— Не так это просто, Олд. Вы забываете о том, что бесклассовое общество существует, увы, пока еще не на всей Голубой планете. — Капитан поднял на писателя серьезные глаза и добавил: — История учит нас, дорогой Олд, что общаться с жителями планеты — значит невольно передавать им свои достижения, а это для планеты, разделенной социально на два лагеря, опасно, очень опасно. Достаточно вспомнить хотя бы страшную гипотезу о гибели цивилизации в системе Ки… В общем, через десять дней мы вылетаем, имейте это в виду.

— Подождите, Имюр. А как же ваше обещание?

— Какое?

— Насчет разрешения вступить мне в контакт с местными жителями?

— Это исключается, Олд, особенно теперь.

— Я понимаю, Имюр, но вы поймите меня: я прошу не вообще контакта, а возможности встретиться с Кэт.

Капитан покачал головой.

— Вы упрямы, Имюр Тэс. — Да ведь мы больше рискуем, когда посылаем свои мини-аппараты в библиотеки, кинозалы и другие людные места.

— Знаю, Олд Дор, знаю, и потому распорядился прекратить сбор информации подобными методами.

— Все это хорошо, но с чем я вернусь домой?

— Об этой планете, Олд, у нас собрано достаточно сведений. Так что не ленитесь, систематизируйте, изучайте факты.

— Нет, капитан, этим пусть займутся те, кто остался на Тау, а мне нужно другое. Вот эта девушка… Я должен до конца постичь ее сущность. Мне это необходимо для творчества. Еще три или четыре встречи, и Тау будет иметь такой роман, который не оставит никого равнодушным. А для таутян это важно, капитан, неужели снова надо доказывать?

— Хорошо, — Имюр Тэс вздохнул, — вы тоже упрямы, Олд Дор. Две встречи, и не одной больше.

— Спасибо, Имюр. Я не сомневался в вашей помощи.

Кэт запаздывала. Набрав целый букет бело-желтых ромашек, Олд Дор, чтобы не привлекать к себе внимания, отошел к лесу и снова, как и в прошлый раз, подивился величию и красоте земной природы. Вот медноствольные гиганты с зеленой иглистой кроной высоко наверху. Разве не объясняют они в какой-то мере характер этих землян — гордый и непосредственный. Он вспомнил пленительные глаза Кэт, могущие быть, однако, такими насмешливыми и холодными, и ему стало не по себе от мысли, что он неприятен ей, а возможно, даже и смешон со своей любовью.

Ругая себя за то, что поддался обаянию Кэт и проявил слабость, недостойную звездолетчика, он снова вышел на луг и нетерпеливо огляделся. Но, странное дело, сейчас и этот луг, залитый солнцем, и беспредельная синь озера за ним, сливающаяся с таким же синим небом, воспринимались уже не просто как некая экзотика, а как нечто значительно большее, что помогает этой девушке быть сильнее его, представителя могучей цивилизации.

Конечно, и у них на Тау есть леса, озера и луга, но все это носит какой-то декоративный характер и способно в лучшем случае лишь ласкать взор, но не волновать душу. Он вспомнил аккуратно расчерченные на квадраты низкорослые таутянские рощи, берега водоемов, одетые в камень, и невольно посетовал на своих предков: увлекшись техническим прогрессом, они уничтожили первозданную природу, убив этим в людях Тау могучий дух древних богатырей, который, очевидно, присущ жителям этой планеты. И не оттого ли он сейчас не может увлечь, покорить эту простую девушку?

О чем он будет теперь писать? Приученный после выхода «Кецалькоатля» ко всеобщему поклонению, он вряд ли сможет написать роман, в котором девушка Земли шести континентов отвергает любовь таутянина. Не будет ли это крахом его писательской карьеры?

Олд Дор глубоко вздохнул, пряные запахи луговых трав ударили ему в голову… А впрочем, он может написать о красоте и силе земной природы, первозданной, а не воссозданной, как у них на Тау, искусственно, и о своей любви, пусть даже безответной. Быть может, такой роман снова сослужит службу читателю и направит мысль к иным мирам.

Олд Дор поднял голову и увидел идущую к нему по лугу улыбающуюся Кэт.

— Простите, я заставила вас ждать… Я задержалась на работе.

— Ничего, я пока цветы собирал, ромашки. Вот, — Олд Дор протянул ей букет.

— Спасибо, — девушка взяла цветы. — Но только зачем вы их рвете с корнями?

— А как же иначе? Ведь вы не сможете их посадить, и они быстро завянут без корней.

— Ничего, — Кэт посмотрела на него с удивлением, — я их поставлю в вазу с водой, и они долго будут стоять там, как живые. А вы разве никогда не ставите в вазу цветы?

— Нет, — Олд Дор хотел сказать, что у них на Тау никто никогда не рвет цветов, они растут у них и в вазах, и в подвесных клумбах жилых помещений, что это очень красиво, а главное, не так расточительно: ведь таких, как здесь, лугов у них на планете, увы, давно уже нет, но он вовремя прикусил язык.

— Ах да, ведь вы так заняты, я и забыла… Кстати, — в глазах девушки вспыхнули искорки любопытства, — а где работает ваша экспедиция? Наверное, вон там, за лесом?

— Да, за лесом. А что?