Солдаты подчас падали от изнеможения. Однажды Рохлин услышал, как двадцатидвухлетний командир взвода пенял бойцу на его слабость:

"Смотри, старый подполковник с нами идет и не падает, а ты нюни распустил..."

"Старому" подполковнику в 1984 году исполнилось 37 лет.

– В Афганистан я приехал здоровым, сытым командиром, - вспоминает он.
– Весил 105 килограмм. Хоть я и был спортсменом, но нагрузки были очень высоки. И в итоге у меня осталось шестьдесят девять кило.

Кроме того, Рохлин заработал грыжу.

– В это же время у меня родился сын, - продолжает он.
– И я прошу командующего армией, чтобы меня отпустили посмотреть сына. А чтобы был повод, я предложил, чтобы мне дали возможность лечь в госпиталь и сделать операцию в Ташкенте, а не в Кабуле. Командующий армией говорит: "Тебя не отпускает командующий округом". Но в конце концов вопрос решился. Мне дали двадцать дней на лечение. Велели только не задерживаться, потому что в провинции Вардак планировалась важная операция против душманов и мне надо было быть на месте.

Рохлин побыл несколько дней дома, а потом поехал в госпиталь.

После операции шов никак не заживал. Нитка осталась.

Стянув шов лейкопластырем, Рохлин улетел в Кабул и вскоре доложил командующему армией генералу Леониду Генералову о прибытии.

– Через семь часов начинается операция, - сказал командующий. И дал свою литерную пару, чтобы Рохлин по пути в полк облетел район предстоящих действий.

– У меня единственная просьба, - сказал Рохлин.
– Я не могу сам десантироваться. Разрешите мне пойти на бронегруппе.

– Давай, - ответил командующий.

Вместе с 191-м полком в операции участвовала 103-я десантная дивизия.

Рохлин прибыл на командный пункт дивизии и попросил обеспечить проход его бронегруппы.

Командир дивизии ответил: "Не могу". Его десантники уже были в районе и вели бой, потеряв три человека.

Бронегруппа, состоявшая из танков и артиллерии, пошла одна, без пехоты.

Проскочили удачно.

Выйдя на рубеж, артиллерия привязалась к позициям.

– Необходимо было нанести удар реактивной артиллерией по району высадки десанта, - рассказывает Рохлин.
– Я запрашиваю артиллеристов: "Готовы?" - "Не готовы", - отвечают. "Сколько нужно времени?" - "Пятнадцать минут". Опять спрашиваю: "Готовы?" - "Нужно еще пять минут". А тут подошло время, когда должна была появиться авиация. Я командую: "Отбой". Они кричат: "Готовы!" Осматриваю небо. Авиации не видно. Командую: "Огонь". И только ракеты пошли вверх, появляется авиация. Вижу, штурмовики "Су-25" прямо садятся на наши ракеты. Мне стало жутко. Сердце сжалось. Аж дышать невмоготу. Но тут комэск выходит на связь: "Командир, вижу разрывы снарядов. Захожу на ту же цель". Словно камень с сердца упал. Пронесло.

Задача была выполнена. Десант мой улетел.

А бронегруппа пошла назад. Возвращение было трудным. Душманы.успели установить фугасы на путях отхода. Организовали засады. Подорвался командир дивизиона Федоров. Ему оторвало ноги. Убили и еще одного офицера.

Двое суток Рохлин не спал. По возвращении в Газни доложил начальнику штаба армии и упал на кровать, не умываясь.

– Утром, - рассказывает он, - позвонил командующий. Ситуация со 103-й дивизией сложная. Надо вновь идти в район. "Сколько тебе нужно времени?" - спрашивает он. Отвечаю: "Шесть часов".
– "А почему так много?" - "Минные поля. Фугасы. Засады, - говорю.
– Придется идти медленно".
– "А если десантом?" - "Это другое дело".

Командующий разрешил сходить в баню и принять сто грамм... "Поручи подготовку полка своим заместителям, - сказал он.
– И можешь немного отдохнуть".

А незадолго до этого у Рохлина состоялся такой разговор с командующим армией:

– Мне остался месяц до замены. Но я до сих пор не знаю, куда мне ехать?

– А куда ты хочешь?

– На Крайнем Севере я уже служил. На крайнем юге - тоже. Должна же у человека быть золотая середина...

– Проблема в том, что ты слишком популярен. Тебя тянет и Лобов (генерал Владимир Лобов, в то время командующий Среднеазиатским военным округом, позднее начальник Генерального штаба.
– Авт.), и Максимов...

Наконец, Генералов сообщил Рохлину, что Максимов не отпускает его и предлагает должность заместителя командира дивизии в Туркестанском округе.

– Есть, - ответил Рохлин. Привычка подчиняться, несмотря на строптивый характер, взяла свое.

С десантом ничего не получилось. Была сбита "вертушка". И командование не решилось послать десант вертолетами. 103-я десантная дивизия завершила операцию самостоятельно...

... Последняя для Рохлина Ургунская операция должна была, по идее, пройти без его личного участия. Офицеры оперативного отдела армии доложили генерал-лейтенанту Виктору Дубынину4, только что назначенному заместителем командующего 40-й армией и разрабатывавшему план проведения этой операции, что по традиции командиры частей в Афганистане перед заменой освобождались от участия в боевых действиях и командовали их заместители. Было такое поверье, что последний бой заканчивается плохо. Офицеры предлагали освободить и Рохлина. Все его заместители на месте.

Но ситуация сложилась так, что в 345-й полк, который тоже должен был участвовать в операции, пришел новый командир полка, не имеющий опыта. В 56-й бригаде командир еще не завоевал доверия.

– Здесь сказывалась неправильная, на мой взгляд, система замены кадров, - говорит Рохлин.
– Через два года я, например, уже все знал и умел. Мой полк практически не нес потерь, выполняя самые сложные задачи. Менять меня не было смысла. Надо было дать всем желающим возможность служить в Афганистане и дальше. Конечно, следовало ввести дополнительные льготы, заинтересовать возможностью служебного роста, присвоением досрочных званий, обеспечить семью жильем в выбранном ею месте жительства... Короче, сделать так, чтобы офицер мог без оглядки заниматься своей службой.