Рохлин пытался перекрыть боевикам возможность отхода. Он поставил задачу новому командиру разведывательного батальона капитану Роману Шадрину (ныне майор, Герой России): выйти на проспект Победы и попытаться соединиться с десантниками, атакующими со стороны улицы Розы Люксембург.

Шадрин вместе с группой разведчиков в 60 человек вышел на проспект Победы, но попал под сильный обстрел. Прорваться было невозможно. Кварталы между проспектом Победы и улицей Розы Люксембург были набиты боевиками. Десантники из группировки Ивана Бабичева увязли в бою ближе к президентскому дворцу. Им, видно, не терпелось стать первыми при его штурме. И находившиеся немного в стороне кварталы продолжали оставаться коридором для отхода тех, кто оборонял дудаевскую цитадель...

Командир разведбата доложил ситуацию комкору.

– Сынок, - сказал генерал, - это надо сделать.

– Попробую ночью, - ответил комбат.

Перебираясь из здания в здание, разведчики заняли позиции в строении рядом с гостиницей "Кавказ". У них уже было около сорока раненых.Связь с ними пропала.

Рохлин извелся: что случилось? Где они? Он шумел, ругался на всех, кто под руку попадет. Но связь не появлялась.

Бросить на выполнение поставленной разведчикам задачи еще кого-то он не мог. Повсеместношли напряженные бои. Десантники тоже не могли ничего сделать. Они явно увлеклись и уже не успевали перераспределить свои силы в интересах полного окружения боевиков.

Короче говоря, перекрыть отрядам Дудаева отход из президентского дворца не удалось.

– Если бы это произошло, - считает Рохлин, - война в Чечне была бы окончена. Ни один из главных дудаевских командиров не ушел бы...

А вскоре объявились разведчики. Оказалось,что в рации комбата сели батарейки...

– Штурма президентского дворца фактически не было, - рассказывает Рохлин.
– Правда, командование предлагало нанести по нему авиационный удар. Я ответил, что авиация уже помогла... Хватит. Тогда предложили разбить дворец танками. Я спросил, как они это представляют: танки бьют со всех сторон и попадают друг в друга? Меня спросили: "Что предлагаешь?" Отвечаю: "Отдайте мне, я возьму по-своему".

Здесь Рохлин, похоже, не отказал себе в удовольствии подчеркнуть свои командирские способности. Он, в отличие от командования группировки, большую часть времени сидевшего в Моздоке, знал, что дворец не будет обороняться как cовмин.

– Я профессионал, - заявляет генерал.
– Масхадов - тоже. Когда мы с ним говорили о ситуации вокруг дворца, то прекрасно понимали друг друга. Я знал, что он уйдет.

19 января в 7.30 подразделения 276-го полка и морской пехоты захватили гостиницу "Кавказ". Примерно в это же время последние группы боевиков были выбиты из комплекса зданий Совмина.

А вскоре дворец оказался практически пуст. В 15.30 он был взят.

– "Тунгуски" снесли несколько снайперов, оставшихся в нем, и подразделения вошли в здание без боя, - говорит Рохлин.
– Была только одна проблема: потеряли флаг, который должны были водрузить над дворцом. Два часа искали... Морская пехота успела вывесить Андреевский флаг и тельняшку...

Когда в Грозный приехали матери солдат с намерением забрать своих сыновей, Рохлин приказал: "Отдать. Никого не держать".

Позднее, когда станет известно, что генерал отказался от звания Героя и его будут спрашивать о причинах, то, кроме прочего, о чем мы еще скажем, он назовет и такую:

– Я не хочу, чтобы матери моих солдат могли подумать, что на крови их детей я заработал себе Звезду...

Ни один солдат не уехал. А некоторые матери остались, жили вместе с солдатами, обстирывали их и готовили пищу.

Настроения в частях корпуса сделали крутой поворот. Штурмовая группа капитана Сергея Марковца накануне отказалась замениться на позициях в здании столовой у Совмина.

– Мои здесь уже все знают, - заявил капитан, - как отражать нападение, как бороться со снайперами и гранатометчиками... А придут новые люди, будут новые жертвы.

Командир группы согласился лишь принять в пополнение 10 человек. Через день Марковец погиб.

Жертв действительно было много. Не с точки зрения военной. Здесь все в норме, если вообще так можно говорить. Во всяком случае, любой профессионал, изучив ход боев и побывав в пекле огня, оценил бы потери как минимальные. В этом Рохлин был уверен. Но в душе гибель 143 человек (итоговая цифра по корпусу) не могла оправдаться никакими трезвыми расчетами.

Рохлин шел по двору консервного завода, не обращая внимания на изувеченные останки человеческих тел. Что творилось у него в душе, он никому не мог рассказать. Он не имел права на проявление слабости. О слабости он мог только мечтать. И то тайком.

Боль за убитых и покалеченных несла Тамара Павловна. Он знал, что его супруга вместе с женой полковника Скопенко - Верой встречают каждый печальный груз, прибывающий в Волгоград, бывают на всех похоронах и поминках.

Не везде жену комкора встречали с благодарностью, не все принимали ее помощь. Кто-то отказывался разговаривать, подчеркивая, что это ее муж не смог уберечь их мужей, сыновей, отцов. Она это очень переживала. Не спала ночами. Глотала таблетки. А утром вновь шла по домам, к семьям, получившим похоронки. Организовывала похороны, выбивала материальную помощь, искала красный материал для гробов и прочее, прочее, прочее...