Шрифт:
— Вот это наша девочка, — ответил он, разглядывая полосатый ключ от машины. — Получишь обратно, когда на курсы пойдешь.
Я открыла дверь в церковь и остановилась с рукой на бедре.
— Еще раз назовешь меня «нашей девочкой», я тебе гонады
растолку как сливы и повидло из них сделаю.
Гленн засмеялся, сел в машину.
Войдя в темную прихожую, я с таким стуком закрыла тяжелую дверь, что фрамуги зазвенели. Прижимая к себе сумку, я решительно вошла в святилище и направилась к столу, стала выдвигать и с грохотом задвигать ящики, пока не нашла запасные ключи—тот же комплект, что и основные, плюс еще ключ от сейфа Айви и ключ от квартиры Ника — почему-то не выброшенный. А почему — бог его знает.
Самодовольная улыбочка тронула углы моих губ, и я злобно оскалилась, закидывая ключи в сумку. Подошла к боковому окну
— Гленн выворачивал за угол у конца улицы. Красное стекло витража придавало наружному пейзажу нереальный вид — будто в безвременье.
—Дженкс! — заорала я, когда автомобиль скрылся из виду. — Если слышишь меня, надевай свой лучший костюм. Едем целовать Пискари в задницу.
Глава тридцатая
Сейчас все не так, говорила я себе, двумя руками сжимая руль своей машины. Ветер, задувающий в приоткрытое стекло, дергал пряди косы. Совсем не так, как в прошлом году, когда я пыталась взять Пискари. Во-первых, теперь со мной Дженкс. Во-вторых, я не в гневе... ну, по крайней мере, не в слепом гневе. И еще хотя бы несколько часов будет светло — что, впрочем, уже не очень важно. Но Дженкс со мной, у меня есть что предложить ради мира, чем выкупить свою жизнь. А главное, Дженкс со мной.
Я посигналила, резко свернула влево против основного потока машин, к набережной. У меня в «Пицце Пискари» есть друзья, но теперь вернулся Пискари, и они мне не помогут. Теперь залогом моей уверенности был Дженкс, поскольку фокус и правда валялся на почте, в таких глубоких и ревностно охраняемых завалах человеческой бюрократии, что даже ОВ до него не доберется. Присутствие Дженкса значило для меня даже больше, чем присутствие пейнтбольного пистолета, полностью заряженного и сунутого в сумку. Еще я оживила и повесила на шею амулет против боли — он висел снаружи на кофточке и не должен был действовать, пока не понадобится. А я подозревала, что он понадобится.
А в остальном я в смысле амулетов земной магии была почти голая. Зато в голове у меня было накручено приличное количество лей-линейной энергии, а в кармане лежала пара здоровенных педикюрных щипцов, которые сгодились бы слону — я надеялась, их силы хватит, чтобы перерезать любую противо-лей-линейную липучку. Но я рассчитывала, что именно благодаря Дженксу я выйду с новым договором аренды и живая, а не проведу вечность в аду с Пискари или Алом.
Это был наилучший вариант. Трент знает, что фокус у меня. В ОВ тоже не такие дубари, чтобы не сообразить того же. И пусть Пискари меня от них от всех защитит.
Бог ты мой. Как я дожила до такого поворота?
Ветерок из моего окна шевельнул крылья Дженкса, который сидел на зеркале заднего вида спиной вперед — невидящим взглядом глядел в прошлое. Лицо у него было обеспокоенное, в складках и морщинах. И на нем даже клочка красного не было — демонстрация его намерений. Если мы потеряем сад, то Маталина с горя может войти в штопор. И мне придется всеми силами удерживать Дженкса от попыток убить Пискари, если дойдет до драки. Но если дойдет до драки, убить Пискари может быть единственным способом остаться в живых.
Я не хотела этого делать. Этот неживой вампир — единственный из всех известных мне личностей, кто может надежно сохранить фокус до тех пор, пока его не удастся спрятать снова.
Видя огорчение Дженкса, я собралась спросить о его наряде. Никогда на нем такого не видела — нечто вроде сочетания черной формы Квена со свободными складками бурнуса пустынного шейха. Но Дженкс глянул мне в глаза, и я промолчала.
— Рэйчел, спасибо, — сказал он, абсолютно не шевеля крыльями. — За все. Хочу сказать сейчас, если кто-то из нас не вы берется.
—Дженкс... — начала я, но он прервал меня резким стрекотом крыльев;
— Закрой пасть, ведьма! — рявкнул он, хотя и не злился — это было видно. — Хочу сказать тебе спасибо, потому что последний год был в моей жизни лучший. И не только для меня. Пожелание стерильности, которое я получил от тебя, скорее всего и было причиной того, что Маталина пережила зиму. Сад и все прочее что появилось вместе с работой с тобой... — Дженкс снова уставился куда-то вдаль. — Если даже все сведут под корень, дело того стоило, так изнай. Мои дети узнали, что все можно сделать, если не бояться риска и работать до седьмого пота. И что мы можем прожить в системе, которую создали вы, переростки. А это главное, что должны родители передать своим детям. Ну, и еще научить любить кого-нибудь всей душой.
Это прозвучало последним признанием, и я даже отвернулась от затормозившего передо мной автомобиля, чтобы бросить взгляд на Дженкса.
—Дженкс, ну брось. Все будет нормально, все будут живы. Я отдам Пискари фокус, и он отменит выселение. А когда все будут знать, что вещь у него, жизнь вернется к норме. И Маталина поправится.
Он ничего не сказал. Маталина не поправится, что бы ни случилось в ближайшие сутки. Но черт меня побери, если я не сделаю все, что могу сделать, чтобы протащить ее через ближайшую зиму. Но точно она не будет впадать в спячку с риском не проснуться. Это я гарантирую.