Его ботинки под кофейным столиком сияли, сам он был чисто выбрит — ни намека на черную щетину на загорелой и даже грубоватой коже. Я его видела в длинном до земли плаще и широкополой шляпе когда-то, когда он за мной следил, и был он тогда похож на Ван Хельсинга: пышные черные волосы, длинные и волнистые, и густые брови. И уверенности в себе у него было не меньше, чем у этого вымышленного персонажа, но вот сейчас эта уверенность поколебалась от тревоги и бес­покойства.

—Нет, не стало, — ответил он, и его тихий голос сверлил мне уши. — По-моему, я убиваю своих подруг.

Кистен повернулся — я протянула руку, останавливая его, чтобы он какой-нибудь глупости не сказал. Дэвид прежде все­го уравновешен, а работа страхового инспектора требует быст­роты и сообразительности. Дэвида очень трудно застать врасп­лох, и если он думает, что убивает своих подруг, значит, для такой мысли есть причина.

— Рассказывай, — предложила я, сидя рядом с ним, и Дэ­вид медленно перевел дыхание, заставил себя сесть прямо, пусть даже на краю дивана.

— Я пытался найти подругу на эти выходные, — начал он, поглядев на Кистена.

— На полнолуние? — перебил его Кистен, заработав укоризненный взгляд и от меня, и от Дэвида.

— Полнолуние только в понедельник, — ответил оборо­тень. — И я не сопляк-первокурсник из тех, что нанюхаются дури и громят твой бар. Я в полнолуние владею собой не хуже тебя.

Это явно была больная мозоль, и Кистен поднял руку жес­том извинения:

—Прости, не хотел никого обидеть.

Напряжение в комнате спало. Взгляд затравленных глаз Дэвида упал на лежащую у телефона книжку.

—Вчера вечером мне звонила Серена и спросила среди про­чего, не простужен ли я. — Он посмотрел на меня и отвел глаза. — Что показалось мне странным, потому что сейчас лето. Но по­том я позвонил Капли спросить, свободна ли она, и она мне задала тот же вопрос.

Кистен тихо усмехнулся:

—Ты с двумя встречался в одни и те же выходные?

Дэвид наморщил лоб:

— Нет, с неделей разницы. Так что я позвонил еще несколь­ким женщинам, поскольку ничего о них не слышал почти месяц.

—На вас большой спрос, мистер Снупи?

—Кистей! — тихо сказала я, потому что мне очень не понравилась ссылка на этот старый мультик. — Прекрати.

Кошка Дэвида смотрела на меня с верхней площадки лест­ницы, но я была так расстроена, что даже не пыталась ее под­манить.

Но Дэвид не собирался тушеваться перед живым вампиром, тем более в своем доме.

—Да, — сказал он достаточно воинственно. — Вообще-то да. Ты хочешь подождать на веранде?

Кистей поднял руку жестом «говори, что хочешь», но я без труда верила, что красивый оборотень за тридцать получает много звонков от женщин, ищущих свидания. Мы с Дэвидом вполне были довольны, сохраняя наши отношения чисто дело­выми, хотя меня слегка раздражало, что у него пунктик насчет недопустимости межвидовых связей. Но пока он уважает во мне личность, пусть себе игнорирует целый пласт женской популя­ции. Ему же хуже.

— Кроме Серены и Калли, я никому не смог дозвониться. — Он снова поглядел на толстую записную книжку. — Ни одной из них.

— И ты решил, что они мертвы? — спросила я, не видя при­чины для такого мощного допущения.

Дэвид посмотрел затравленными глазами.

—У меня бывают о них жуткие сны, — сказал он. — О моих подругах, в смысле. Я просыпаюсь в собственной кровати, чи­стый и отдохнувший, а не в парке и покрытый грязью, поэтому я не очень о них задумывался, но теперь...

Кистей хмыкнул, и я начала жалеть, что не оставила его в машине.

— Они просто не хотят с тобой дела иметь, волколак, — ска­зал вампир, и Дэвид выпрямился — гнев придал ему сил.

— Их нигде нет, — сказал он тихо.

Я настороженно смотрела: пусть Кистей слишком сообразителен, чтобы излишне нажимать, но Дэвид сейчас уж очень непредсказуем.

—Они либо не подходят к телефону, либо их соседки не знают, где они. — Его глаза, полные ужаса, посмотрели в мои и ушли в сторону. — Это те, о ком я волнуюсь. Те, с кем не могу связаться.

—Шесть женщин, — сказал Кистей, стоя теперь у стены с окном, выходящим в маленькое патио. — Неплохо. Из них половина наверняка переехала.

— За полтора месяца? — едко спросил Дэвид. И тут, будто гальванизированный этим допущением, он устремился в кух­ню, и шаги его гудели нервной энергией.

У меня брови полезли вверх. Дэвид за шесть недель встре­чался с таким же числом женщин? Вервольфы не более блуд­ливы, чем прочее население, но я, вспомнив его нежелание осесть и обзавестись стаей, подумала, что дело тут, вероятно, не в том, что он не может завести себе подругу, а в том, что его вполне устраивает роль полевого игрока. Профессионального! Ай да Дэвид.