Покинув свое укрытие в семейном поместье, Санни провел ночь в городе, у Люси Манчини. Сейчас, по дороге домой, его сопровождали четыре телохранителя: два ехали впереди, два ― сзади. Держать охрану еще и при себе в машине он не видел надобности: с одиночным покушением впрямую он мог справиться сам. Телохранители ездили отдельно и снимали квартиры справа и слева от той, в которой жила Люси. Бывать у нее ― правда, не слишком часто ― не представляло опасности. Сейчас ему пришло на ум, что, раз уж он в городе, есть смысл заехать за сестрой и взять ее с собой в Лонг-Бич. Карло шурует в этот час у себя на Ист-Сайде, а на автомобиль для жены эта шкура жалеет денег. Так хоть он подвезет сестренку.

Он подождал, пока те двое, что ехали впереди, войдут в дом первыми, и тогда уже вошел вслед за ними. Заметил, как другие двое остановились позади его машины и вылезли наружу, держа в поле зрения улицу. Он тоже держался настороже. Шансов на то, что его присутствие в городе известно противнику, было один на миллион, но он привык соблюдать осторожность. Война 1930-х годов научила.

Санни никогда не пользовался лифтом. Лифт ― это ловушка, гибель. Перешагивая через две ступеньки, он единым духом одолел восемь маршей до квартиры Конни. Постучался в дверь. Он видел, как отъезжает Карло, значит, она одна дома. Никто не отозвался. Он снова постучал и услышал голос сестры, робкий, боязливый:

― Кто там?

Этот испуганный голос ошарашил его. Сестренка у него была с малых лет бедовая, боевая, умела постоять за себя не хуже любого в их семье. Что с ней стряслось? Он сказал:

― Это я, Санни.

Брякнула щеколда; дверь открылась, и Конни, рыдая, бросилась к нему на шею. Он до того оторопел, что в первые секунды стоял как истукан. Потом отстранил ее, увидел распухшее лицо и понял, что случилось.

Он рванулся прочь ― вниз, вдогонку за ее мужем. От жгучего бешенства у него тоже исказилось лицо. Конни увидела, что он не помнит себя, и уцепилась за него, не отпуская, насильно увлекая его в квартиру. Теперь она рыдала от ужаса. Она знала норов старшего брата и страшилась его. Потому-то никогда и не жаловалась ему на Карло. Ей все-таки удалось сейчас втащить его за собой в квартиру.

― Я сама виновата, ― приговаривала она. ― Первая затеяла с ним ссору, сунулась к нему сгоряча, ну, он и дал мне сдачи. Он не хотел так сильно, правда. Я сама напросилась.

Ничто не дрогнуло в тяжелом лице, хранящем сходство с чертами Купидона.

― Ты что, к отцу собиралась сегодня?

Она не отвечала, и он прибавил:

― Я так и думал, для того и заехал за тобой. Раз уж я все равно в городе.

Она качнула головой:

― Не хочу я туда показываться в таком виде. Лучше приеду на следующей неделе.

― Ладно, ― сказал Санни. ― Ну, тихо. ― Он подошел к телефону на кухне, набрал номер. ― Я вызываю врача, пусть посмотрит тебя, приведет в порядок. В твоем положении надо поаккуратней. Тебе сколько осталось-то?

― Два месяца, ― сказала она. ― Санни, умоляю тебя, не делай ничего. Умоляю.

Санни коротко рассмеялся. Лицо его приняло выражение сосредоточенной жестокости.

― Не беспокойся, ― сказал он. ― Постараемся, чтобы твой ребенок не родился на свет сиротой.

Он легонько поцеловал ее в неповрежденную щеку и вышел.

На Сто двенадцатой улице Ист-Сайда, перед кондитерской, под вывеской которой обосновался со своим тотализатором Карло Рицци, длинной чередой выстроились в два ряда машины. На тротуаре у входа отцы играли в салочки с детишками, которых взяли покататься воскресным утром на машине и заодно составить компанию папе, пока он будет обдумывать, на какую команду ему ухнуть свои денежки. Увидев, что показался Карло Рицци, его клиенты стали покупать детишкам мороженое, чтобы занять их, а сами принялись изучать газеты с именами первых подающих, стараясь угадать, кто из бейсболистов сегодня принесет им выигрыш.

Карло прошел в большую комнату позади торгового зала. Два его «писца» ― плюгавый с виду, но жилистый Салли Рэгс и огромный увалень по прозвищу Тренер ― в ожидании, когда начнется работа, уже сидели с толстыми разграфленными блокнотами, готовые записывать ставки. На деревянном пюпитре стояла грифельная доска, на ней ― выведенные мелом названия шестнадцати команд большой лиги, попарно, чтобы видно было, кто с кем играет. Против каждой пары оставлен пустой квадрат для занесения ставок. Карло спросил у Тренера:

― Телефон прослушивают сегодня?

Тренер покачал головой:

― Нет, пока что команды не было.

Карло подошел к настенному телефону, набрал номер. Салли Рэгс с Тренером безучастно следили, как он записывает «наводку» ― число ставок в каждой игре за сегодняшний день. Они, хоть Карло о том не знал, уже получили наводку и теперь проверяли его. Карло Рицци, когда стал хозяином заведения, в первую же неделю ошибся, перенося ставки на доску, ― и тем создал так называемую «середину», положение, о котором мечтает всякий игрок. Поставив на определенную команду, игрок у другого букмекера ставит против нее и таким образом проиграть не может. Проиграть в подобном случае может только заведение. Ошибка тогда обошлась заведению Карло в шесть тысяч долларов и подтвердила мнение, составленное доном о зяте. После чего по его указанию вся работа Карло Рицци подлежала проверке.