– Конечно, никто! Это мои магазины, а Мишка – так… ширма… Женщине трудно в бизнесе. Мы делаем вид, что бизнесмен он, а я только на подхвате.

– А на самом деле…

– А на самом деле он безмозглый болван, и я давно выгнала бы его в три шеи, если бы не его имя, которое уже, считай, фирменный знак.

– Слушай, Светка, а в депутаты-то хоть он пробивался или…

– Разумеется, «или»!

– Нет, ты что, хочешь сказать, что ты еще и депутатша?

– Я всего лишь жена депутата Тарасова, но на самом деле все это нужно было мне!

– Тебе что, мало магазинов? – искренне удивилась Нина. – Неужели ты решила, как некоторые исторические уже товарищи, тоже «сходить во власть»?

– Нужна мне эта власть, как… – и Светка заковыристо выругалась. – Мне нужны мои магазины, а на землю, на которой они стоят, кое-кто давно уже разевает рот, и потому без депутатских прав и возможностей мне никак! Понимаешь?

– Не очень…

– Ну и не надо тебе понимать! Ты же не собираешься заводить себе магазин!

– Честно говоря, даже если бы и собралась, то вряд ли у меня получилось бы.

– Да, сейчас куски уже все поделены, сейчас удержать бы!

– Свет! Ты меня, конечно, прости, но урны твои – прямо умора! Я каждый день хохочу, когда мимо прохожу!

– У-у-у! – прорычала Светлана. – Ненавижу!

– Урны?

– Мишку, кретина! Один-единственный раз позволила ему себя проявить, так на тебе – урны «Тарасов»! Я ему говорю: «Зачем ты, идиот, это сделал?» – а он, представляешь, сказал, для того, чтобы электорат знал, что он заботится о чистоте родного города. А я ему говорю: «Неужели ты не чувствуешь двусмысленности того, что урна носит твою фамилию?..»

– А он?

– А что он? Что с дурака взять?

Нина посмотрела в залитое дождем окно. Они выезжали уже на площадь Победы и двигались в сторону Московского шоссе.

– Где же вы живете? – спросила она.

– Где придется, – небрежно ответила Светка, будто в своем апельсиновом пиджаке бомжевала под питерскими мостами. – У нас квартира в центре и коттедж за городом. Мы сейчас туда. Там Мишка. Надеюсь, накормит. На предмет жратвы он – прямо поэт! Ему бы в ресторане работать! Шеф-поваром!

– А дети… У вас есть дети?

– Сын у нас – Пашка, Павлик ненаглядный. Двадцать четвертый год идет. Универ заканчивает. Мы ему квартиру купили на Петроградской. Так что не досаждаем, понимаешь!

– Ну и как он там? Не боишься за него?

– Знаешь, в каждой избушке свои погремушки! Кто-то не знает, как сдержать юношескую, извини, сексуальность, а у нашего – одна учеба на уме… Программист хренов! С такими девчонками знакомила – и ничего! Знаешь, я иногда даже начинаю подумывать, может, он нетрадиционной ориентации…

– Да ладно…

– Хотелось бы и мне, чтобы было «да ладно».

Через некоторое время, в течение которого бывшие одноклассницы весело оглядывали друг друга, шутили и улыбались, машина остановилась у красивых кованых ворот, навешенных на два краснокирпичных столба, очень ярких от дождя. Светлана вышла из машины, что-то где-то нажала, и ворота распахнулись.

На крыльцо тоже краснокирпичного дома выскочил высокий мужчина в спортивном костюме и с большим клетчатым зонтом над головой.

– Знакомься, Нина, это мой муж – Михаил! – церемонно представила его Светлана и без перехода добавила: – Мишка! Есть охота – сил нет!

– Все сейчас будет! – ответил Михаил, очень похожий на свои многочисленные портреты, галантно подал руку Нине и провел ее в ярко освещенный холл.

Ее мокрые ноги сразу утонули в пушистом ковре цвета морской волны. У большого зеркала в золоченой широкой раме стоял низкий столик, заваленный журналами и книгами. Его окружали бело-розовые, необычной формы кресла, похожие на медуз. В напольных белых вазах стояли декоративные золотые ветки. Стены были обиты поблескивающим бледно-зеленым, под цвет ковра, материалом. В холл выходило несколько бело-золотых высоких дверей, а вверх вела винтовая лестница с перилами, покрытыми медово-золотистым деревом или, может быть, пластиком.

Такие интерьеры Нина видела только в кино, рекламных журналах и телепередаче «Пока все дома». Прижимая к груди пакет с продуктами, она озиралась по сторонам, как девочка Элли в Изумрудном городе.

– Да брось ты свои сосиски, честное слово! – раздражилась Светка, вырвала у Нины пакет и швырнула его в медузообразное кресло. – Мишка даст тебе потом с собой что-нибудь получше! Проходи в комнату.

Комната тоже была отделана в стиле самых современных технологий и напоминала стерильно отмытый офис, ординаторскую или даже операционную: белые стены, кремовые жалюзи, безделушки с металлическим покрытием, утопленные в панелях светильники, кожаная скользкая мебель. Нина подумала, что она не хотела бы так жить. Для нее родной дом – это теплая, немного тесная нора с темной мебелью, тяжелыми шторами, большим количеством книг и матерчатыми уютными абажурами над лампами, льющими желтый свет.