— Уничтожаете вещественные доказательства?

— Вздорная игрушка, — отозвался он. Ничто не омрачало его лица, скорее, оно казалось просветленным. — Неужто вы принимали это всерьез, сэнсэй?

— Глупости болтаете. Это вы из кожи лезли, чтобы меня убедить.

Он не ответил. Словно закончивший выступление актер, он с улыбкой поклонился мне, а затем извлек из-за спины свой черный портфель и сунул его под мышку.

— Может быть, все-таки пойдем к нам? — спросил он. — Вы, вероятно, беспокоитесь о супруге.

— Свои недостатки мы, значит, будем замалчивать. Поразительная самоуверенность.

— Это уж как водится.

— Я не собираюсь состязаться с вами из-за жены.

— Это было неудачное выражение.

Он с серьезным видом кивнул, и я уже ожидал, что он встанет, но он только уселся поудобнее. Затем снова вытащил из портфеля пачку бумаги, выражение его физиономии вдруг изменилось, и он сурово уставился на меня.

Это была та самая рукопись. Роман «Совсем как человек», из-за которого меня вымотали и едва не довели до взрыва. Во рту у меня расплылся терпкий привкус незрелого мандарина. Надо было что-то сказать, и я сказал:

— С этой штукой нельзя, как с карточкой. Печи здесь нет, и получится не совсем удобно. Мы задохнемся от дыма.

— Чушь! — бодро произнес он и покачал рукопись на ладони. — Я тогда позволил себе неучтивость, виноват… Но вы будете поражены, сэнсэй, как только ознакомитесь с истинным содержанием рукописи. «Совсем как человек»… Конечно, это никакой не роман, и написано не от вашего имени. И название другое: «Топологическое исследование человеческой трагедии»… Итак, сэнсэй, теперь, когда ассоциация «Марс» обратилась в прах, будем считать, что вступление закончено, и перейдем к главному вопросу.

— Что такое? Есть еще главный вопрос?

— Ну, если «главный вопрос» — слишком ответственное название, то пусть будет «глава, где вопрос разрешается». Размеры ее определяются той частью рукописи, с которой мы успеем познакомиться до прибытия наших жен. — Он послюнявил палец и перевернул первую страницу. — Впрочем, для того, кто верит, время — всегда только мгновение. Неважно, займет ли это несколько лет или несколько десятков лет…

Удивительное пристрастие к плоским шуткам. Но я не успел придумать подходящий ответ. Мой гость уже начал читать.

Держа перед глазами рукопись, запрокинув голову, чтобы придать голосу выразительность, он напыщенно и гундосо провозгласил:

Он медленно повторил эти стихи дважды, а затем, испустив долгий театральный вздох, произнес:

— Это называется «Песнь посланца»… Автор неизвестен… И тем не менее, сэнсэй, понимающему человеку ясно, каков смысл этого стихотворения. Ключи к разгадке небрежно рассыпаны по строчкам… Тайнопись заключает в себе страшную истину… Хотите, расскажу, сэнсэй? Только вам, потихоньку… Понимаете, эти посланцы, — вы не удивляйтесь, — они марсиане. Оттуда, издалека, из черной пустыни космоса явились они на Землю, облеченные особой миссией…

— Если это о Марсе, то с меня довольно! — закричал я, давясь от подступившей тошноты, словно мне обманом сунули в рот печенье из пластмассы. — Вы же сами вставали здесь в позу, провозглашая, что ассоциация «Марс» обратилась в прах…

— Да, ассоциация «Марс» обратилась в прах… Но это не имеет к ней никакого отношения! — Он суетливо затряс пальцами перед лицом, как это делает малодушный учитель, которому озорные школьники обожгли ладони. — То, о чем я говорю, сэнсэй, это про настоящих марсиан! Тут недавно передавали по радио о мягкой посадке… Так вот я про тех настоящих марсиан, которые действительно обитают на этой планете!

— Послушайте, я вижу, вы снова собираетесь плести здесь чушь о том, будто вы — марсианин. Бросьте… Марсиане — это уже устарело. Устарело, сгнило, высохло. О таких вещах с вами даже ребятишки говорить не станут.

— Но что же делать? Факты есть факты.

— Факты? Оставьте, не смешите меня. Вы же самый обыкновенный японец.

— Это не имеет значения. Таким я кажусь, и это естественно. Таким вы меня считаете, и никто не может вам помешать. Потому что топологически это именно так. Мы-то знаем это по своему горькому опыту. Топологическое тождество — вот что явилось той дьявольской ловушкой, в которую попались посланцы Марса. Мы стремились вырваться из этой ловушки, но так и не смогли. И пожалуйста, прошу вас, не верьте, что я — марсианин, сколько бы я ни настаивал…

— Можете не просить, я и так не верю.

— Честное слово, не верите?

— Конечно, не верю.

— А я все-таки настаиваю. Я — марсианин. Один из участников миссии, делегированной на Землю правительством Марсианского союза… Как же быть, сэнсэй?

— Так или иначе, я не верю. И вывод может быть только один. Именно вы, вы сами, поносивший и оскорблявший других, являетесь подлинным и несомненным сумасшедшим чистой воды. Простите за грубость.

— Ну еще бы… Сумасшедший… Ладно. Избрали участь благую, не так ли?