Он снова не торопясь отхлебнул чай.

— Торпеды нужны… — задумчиво произнес Косарь, — Но не свои…

— Газовать?

— Не гони форсу… Сход решит, не мы. Ты думай, как грамотно головняк замутить.

— А ты, — Косарь обратился к Счетоводу, — башли общаковские, что остались, готовь к залежи.

Все трое замолчали, переваривая сказанное.

После некоторой паузы Косарь обратился к Авдею.

— Позовешь на сходку третьего дня Боцмана и Тишу. Скажешь «на рамса» — больше ничего не поясняй. Уши шпилевские торчат где-то… Дознаться бы, где?

— Занимаюсь этим.

— И вот еще что. Хазу пока организуй подходящую, где перекрышить на время можно… И чтоб не знал никто.

— Сделаю, — заверил Авдей.

— Ну, ступайте.

Уже на крыльце Счетовод проворчал: — чую, голый вассар получится…

Джип Авдея остановился у обочины тротуара — недалеко у стены дома он заметил телефонную будку. Выйдя из машины, Авдей подошел к будке с явным решением кому-то позвонить.

Он достал из кармана клочок бумаги, посмотрел на цифры и набирал номер.

— Да? — раздался в трубке голос.

— Логинов Владимир Сергеевич? — начал разговор Авдей.

— Да, это я.

— Хочу слить вам одну очень интересную информацию по убийству в заброшенном карьере.

— А кто вы?

— Это не столь важно. Вам нужна информация?

— В принципе, нужна.

— Я готов с вами встретиться, где захотите. Только не у вас в гостинице, и не в органах.

— Я плохо знаю город. Предлагайте вы. И уточните — когда?

— Давайте завтра. В ресторане «Белый камень» — любой таксист вас туда подбросит. На Ваше имя будет заказана отдельная кабинка, зайдете в нее. А я попозже подойду. Устроит?

— Устроит. В какое время?

— В двадцать часов. Только одно условие — чтобы местные менты и прокуроры об этом не знали.

— Принимается.

— Ну, значит договорились. До встречи, — Авдеев повесил трубку.

Окончив разговор, он вышел, внимательно огляделся по сторонам, затем сел в джип и уехал.

В небольшом служебном кабинете Легина обстановка была самой обычной, все только самое необходимое для работы.

Легин, одетый по форме, занимался тем, что разбирал на столе какой-то диковинный иностранный пистолет, раскладывая части на расстеленной газете. На боковой щечке рукоятки виднелась надпись «Kolt Duble Igl».

В кабинет зашел Крастонов. Он был в гражданском.

— Здорово, Андрей!

— Здравствуйте, Александр Олегович.

— У тебя все готово к операции «Кончина»?

— Все. Жду только сигнала. А так все отработано, и ребята подготовлены.

— Похоже, шевеление уже началось. Косарь своих главных советчиков собирал. Авдей его к Боцману и Тише зачем-то ездил. Возможно, сходку затеяли. Вероятно, реально до нас добраться попытаются. Надо поберечься.

— Так бережемся же — каждую ночь в разных местах ночуем.

— День тоже со счетов сбрасывать нельзя. Авдей — тот еще спец.

— Удвоим бдительность.

— Получи в ХОЗО самый портативный диктофон, что только есть, и принесешь его мне. Сегодня же к вечеру.

— Слушаюсь, то…

— Да, брось ты! И еще, как думаешь, прокурора надо посвятить?

— Ни в коем! Местами такой буквоед — спасу нет. Всюду одни нарушения видит. У меня из-за него ни одного работника, не лишенного премий, нет.

— Так ведь выходишь из положения?

— Выхожу.

— Ну вот. А такие прокуроры тоже нужны. За нашим братом глаз да глаз нужен… Главное, дело-то он понимает правильно.

— Согласен.

— Ну, увидимся.

— До встречи.

Крастонов, попрощавшись, ушел.

Барсентьев сидел в своем номере за ноутбуком, рядом под рукой находился большой блокнот. Он посматривал то на экран, то в блокнот, делая в нем какие-то пометки.

Насчет звонка жены Барсентьев сказал Севидову неправду. Она вовсе не собиралась ему звонить. Уже три года, как они жили фактически порознь. Официального развода не было, но семейные отношения поддерживались лишь на уровне совместного воспитания сына Никиты, которому было пять лет, и в котором оба души не чаяли.

Женился он поздно. Отдавая себя полностью работе, Барсентьев не задумывался всерьез о создании семейного очага. Брак был создан почти случайно. Просто подвернулась симпатичная девушка с хорошенькой фигуркой, добрая и до удивления наивная. И звали ее поэтически коротко — Инна.

«Почему бы и нет?» — сказал себе Барсентьев.

Она почти сразу родила ему сына. Он был безмерно счастлив. Но прошли годы, и наивность жены постепенно превратилась в нечто несуразно безразмерное. Инна верила во все. В пришельцев, экстрасенсов, колдовство, ведовство и еще Бог знает во что. За исключением самого Бога, в которого она не верила.