Шрифт:
— Так это допрос? В качестве кого же?
— Пока в качестве свидетеля.
— Пока?
— Да. Есть объективные свидетельства, что вы участвовали в причинении ущерба государству, причем — в особо крупном размере.
— Вот как? — Аленин, похоже, не испугался.
— Именно, так. Значит, пишем, что вы не помните данных обстоятельств?
— Пишите, что хотите.
— А гражданин Куметов Артур Муратович утверждает, что…
— Не знаю я никакого Куметова, — вдруг злобно зарычал Аленин.
Он привстал со стула, прищурил глаза и, глядя в лицо Барсентьеву, процедил: — руки у вас коротки до меня добраться.
— Ну, это мы еще посмотрим, — спокойно произнес Барсентьев, — да вы не волнуйтесь, гражданин Аленин, может дать вам…
На столе вдруг резко зазвонил телефон внутренней связи. Барсентьев взял трубку.
— Слушаю вас Сергей Дмитриевич… Есть. Сейчас иду.
— Подождите меня в коридоре, — сказал он Аленину.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
НЕ ЛЕПИ ГОРБАТОГО!
— Генеральный прокурор, — медленно произнес Долинин, — сказал, что принято решение передать дело по «Проматомнадзору» в следственный комитет Министерства внутренних дел.
Барсентьев, до крайности удивленный, был потрясен и никак не мог в это поверить.
— Да, — коротко подтвердил Долинин, — готовь сопроводительную за моей подписью.
— Кем принято решение? — сдавленным голосом спросил Барсентьев.
— Самим Генеральным прокурором.
— Это, что — недоверие ко мне?
— Игорь, ну что ты чушь городишь, — взорвался Долинин, — какое недоверие? Ты хоть сам-то думаешь, что говоришь?
— Так в чем же дело? Да ведь это же исключительно прокурорская подследственность — должностные преступления, — вдруг вспомнил Барсентьев, — как же такое дело отправлять в милицию? На каком основании?
— На основании указания Генерального прокурора.
— Объясните, в чем дело? Что произошло, Сергей Дмитриевич? Это же прямое нарушение закона…
— В чем дело, я не знаю. Могу только предположить, что ты кому-то здорово наступил на хвост. Кому-то очень-очень влиятельному.
Долинин наклонился поближе к Барсентьеву и тихо произнес, — Генеральному по этому поводу звонили из администрации Президента. А в чем дело, ты должен лучше меня знать. Ты же ведешь следствие…
— Да, я, в общем-то, ни на кого из верхушки пока и не вышел…
— Ну, значит, должен был выйти. Та публика такой крупный калибр просто так в ход не пускает. Знаешь, сколько стоит звонок из Кремля на таком уровне?
— Нет.
— И я не знаю. Но представить себе можно. Все. Выполняй. Сам понимаешь, что это даже обсуждать опасно.
— Есть, — понуро произнес Барсентьев.
По дороге к себе в кабинет, он наткнулся на Аленина и бросил на него невидящий взгляд.
— А, это вы… Можете быть свободны, — бросил Барсентьев уже через плечо, открывая дверь своего кабинета.
Лицо Аленина исказила недобрая улыбка, его взгляд, направленный в спину Барсентьева, был полон злобного торжества.
Уголовное дело по «Проматомнадзору» через полмесяца было прекращено следователем ГУВД города Москвы за недоказанностью.
Поздно возвратившийся с работы Барсентьев разделся в прихожей и зашел в комнату.
Инна смотрела по телевизору фильм, перед ней на столике стояла чашечка с кофе. На экране телевизора мелькали кадры расправы главного героя с какими-то подонками.
— О, опять похождения одинокого мужественного борца за справедливость и, по совместительству, покорителя женских сердец? — Барсентьев улыбнулся.
— А что, по-твоему, негодяев нельзя карать? И разве этот артист плох?
— Хорош, — не отрицал Барсентьев. — Частные сыщики, порождения современных авторов, как правило, спортивны, прекрасно владеют всеми видами оружия, щеголяют эрудицией и остроумием, обладают невероятными логическими способностями, имеют совершеннейшие навыки рукопашных единоборств, вплоть до каких-то там поясов и данов, а также прочий походный арсенал супермена. Этакие наши отечественные «джеймсы бонды». И это — нормальное явление. И нормальные литературные приемы. Такова современная мировая практика в литературе и киноискусстве.
— Отчего же тогда опять насмешка? Если все нормально…
— Ненормально то, что с третьего кадра (а, иногда, и с первого) герой «мочит» десятки нехороших людей, не разбираясь подробно в их конкретных нехороших деяниях. Только потому, что они, по определению, паханы, бандиты, уголовники и прочие подонки. Кроме того, все это сопровождается юридическими несуразицами и нелепостями. Супермен в едином лице представляет собой сыщика, следователя, прокурора, судью и, наконец, палача. На протяжении всего фильма герой, таким образом, сам совершает множество уголовно-наказуемых деяний, то есть преступлений, но при этом — остается героем. Поскольку боролся со злом и победил его…