Мне становится настолько хорошо от этого известия, что я начинаю мурлыкать про себя:

— Всё хорошо, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хо-ро-шо…

Ну, люблю я Утёсова, после «Весёлых ребят» полюбил. У нас в колхозе кино не было, зато в училище я уж вдоволь насмотрелся. Там же и к чтению пристрастился — у нас недалеко лавочка была букинистическая, так что почти все деньги, что домой не отсылал, на книги тратил. Особенно мне на душу Жюль Верн запал, «Таинственный Остров», «20000 лье под водой». Ещё дореволюционные издания, какого-то Сытина. А потом уж читать некогда стало… э-эх, где же мои книги теперь…

А вот и город! Да, сильно ему досталось: насколько хватает взгляда торчат обломанными клыками развалины домов. Закопченные печные трубы на окраинах скорбно указывают в затянутое тучами небо: помни, солдат, не забывай! Отомсти! Нелегко смотреть на картину разрушения родной земли — вот он, новый, наполняющий сердце гневом и болью, порядок! Хочется ворваться с налёта и крушить, крушить, крушить! Но нельзя — фашисты только этого и ждут. Я слишком хорошо усвоил преподанный нам урок: чуть расслабился — и следует зубодробительный удар…

Надо дождаться подходящие танки, хотя я и прекрасно понимаю, что это даст время окопавшимся в Починке немцам укрепить оборону и подготовиться к отражению атаки, но ещё три машины здорово увеличивают шансы на успех, тем более, что среди них «двойка» со своей сверхмощной пушкой. Ну а пока — небольшой концерт по заявкам публики!

— Батальон! Слушай мою команду! Огонь!

…Гулко бьёт по ушам первый выстрел. Казенник орудия резко откатывается назад и, будто нехотя, возвращается на прежнее место. Звенит по металлическому днищу выброшенная затвором курящаяся пороховым дымом гильза. Лёгкий дымок успевает просочиться в башню и из ствола, пока заряжающий закидывает новый снаряд. Плохо без вентиляции…

Эх, плохо всё ж таки видно через перископ, но всё равно, в одном месте замечаю подозрительное шевеление, и приказываю сосредоточить огонь на этой точке. Мои предположения оправдываются после пятого или шестого разрыва — к небу взлетает, образуя в высшей точке дымное кольцо, огненный столб. Не иначе в склад боеприпасов угодили! Не самый большой, конечно, но и не маленький — на батарейный боезапас точно потянет. Кстати, вовремя — теперь немцам по нам нечем стрелять будет… и тут же в лоб словно бьют исполинским молотком. Но все-таки именно молотком, а не кувалдой. Затем ещё и ещё.

Бесполезно, ребята, у меня лоб — сто миллиметров, а у вас, похоже, какая-то противотанковая мелюзга, рассчитанная на «Т-26»… Но все равно неприятно — не ровен час, гусеницу порвет, или каток расколет. Где ж этот гад замаскировался Вон он! Передаю ориентиры. Наше чудовище с несуразно огромной шестигранной башней смело выкатывается вперёд, хобот пушки шевелится, нащупывая цель. Расчёт торопливо пытается закатить крошечное орудие за торчащую трубу. Ну-ну… Держите подарочек…

БУМ! Ба-БАХ!

Когда дым и пыль от разрыва рассеиваются, от печки ничего не остаётся. Как и от немцев. На мгновение стрельба с их стороны утихает — похоже, эти еще не сталкивались с «КВ-2». Между тем наше чудо-оружие с натугой проворачивает башню чуть в сторону, вновь гремит тяжёлый, слышимый даже в грохоте стрельбы наших пушек гром морского 152-мм орудия. Есть, попали! Снова летят в разные стороны кирпичи и куски дерева…

— «Двойка», продолжайте огонь! Остальные — вперёд! Максимальная скорость!

Резкий толчок, наш танк срывается с места, и тут же с ужасом замечаю приближающиеся чёрные чёрточки самолётов впереди. Бомбардировщики! Всё, вот теперь — только вперед. Чем быстрее смешаемся с врагом, тем меньше вероятность, что немцы будут бомбить — не станут же они сбрасывать бомбы на своих? Тяжёлую тушу машины подкидывает на неровностях, по броне весело барабанят осколки и разбрасываемые взрывами камни и кирпичи. Перед нами вырастает покосившийся сарай с торчащим позади массивным пушечным стволом. Ору:

— Дави!

Треск, скрежет, в разные стороны летят обломки строения, которое мы проходим насквозь, даже не замечая препятствия. И, завершающим аккордом нашей короткой симфонии — противный, раздирающий уши скрежет металла по днищу. Нас встряхивает, и танк снова мчится между сожженных домов. Мелькают впереди силуэты бегущих гитлеровцев, гремят оба пулемёта, курсовой и башенный. Огненные струи трассеров гаснут в телах фашистов.

— Огонь! Дави их, дави!

Кричим мы вместе с наводчиком. Вот оно, упоение боя! Чужая кровь пьянит, как и чувство безнаказанности. Мы выиграли! «Юнкерсы» же, бессмысленно покружившись в воздухе, уходят, так и не решившись сбросить бомбы, а наши танки уже проходят городок насквозь, оставляя позади себя раздавленные в лепёшку орудия, протараненные грузовики, мёртвые тела врагов. Мы гоним их к мосту через реку, и в горячке боя четыре машины проскакивают его на другой берег.