– Оставьте свои улыбочки, мистер Уитли! Вы не имели никакого права врываться в мою жизнь и усложнять ее еще больше.

Улыбка сбежала с его лица.

– Это не я вторгся в вашу жизнь, а вы. Если кого-то здесь и можно обвинить, во вторжении в чужую жизнь, так это вас.

– Не помню, чтобы я просила вас приезжать в Бостон, – возмущенно парировала она.

– Тут вы правы, – согласился он.

Элен была сердита на себя. Она пришла не затем, чтобы спорить с ним. Ей нужна конкретная информация.

– Насчет вашего дома – он, должно быть, расположен в Богом забытой глуши, куда не ступает нога человека?

– Он и правда стоит особняком.

– Я так и знала. Такая же хижина, как в Нью-Гэмпшире, разве что более убогая. – Она смерила его гневным взглядом. – И работы у вас постоянной тоже нет, не так ли? Вы пользуетесь щедростью ваших друзей, а работаете, только когда нужда заставит.

Услыхав это обвинение, он нахмурился.

– У меня есть собственная консультационная фирма, и доходов вполне хватает, чтобы свести концы с концами.

Она смущенно покраснела.

– Хорошо. Извините, что приняла вас за иждивенца.

Питер продолжал выжидательно смотреть на нее.

– А вы не поясните, к чему все эти вопросы?

– Нет. – Ее взгляд снова стал сердитым. – Как-то вы упомянули, что много путешествуете.

– Этого требует моя работа.

– Значит, можно смело сказать, что вы почти не бываете дома… где бы он у вас ни был?

– Да, это можно сказать смело.

– Так я и думала! – На лице Элен появилось торжествующее выражение. – Вы не годитесь в мужья… для меня по крайней мере. Думаю, ваша первая жена оставила вас не потому, что нашла более состоятельного человека, а потому, что вас никогда не было дома. Нет, такая жизнь не по мне.

Элен круто развернулась и направилась к выходу. Проходя мимо профессора Кокрана, она бросила:

– Спасибо, и еще раз извините, что нарушила ваш вечерний отдых.

– Напротив, вы внесли в него недостающее оживление, – откликнулся он, провожая ее в прихожую. – Спасибо за то, что зашли.

Элен снова покраснела и быстро вышла на улицу. Садясь в машину, она сказала себе, что ей вовсе не стыдно за сцену, которую она закатила. Теперь она знает ответы на все свои вопросы, может вернуться домой и трезво, как положено взрослому человеку, распорядиться собственной жизнью.

Закрывая за гостьей дверь, Ян засмеялся тихим стариковским смехом. Обернувшись к Питеру, он сказал:

– Вот это женщина с огоньком. Она мне понравилась. И не ошибусь, если возьмусь утверждать, что она к вам неравнодушна. – В его голосе зазвучал отеческий упрек. – Вы могли бы нарисовать и более привлекательную картину вашего образа жизни.

– Я ответил ей честно, – возразил Питер. – Работа заставляет меня скитаться по всему земному шару.

– Но вы могли упомянуть, что и ей было бы позволено сопровождать вас… путешествовать по романтическим местам, любоваться чудесными пейзажами. Она могла бы даже стать вам помощницей. Вы всегда жалуетесь на поломки в механизме. А она, как вы говорили, инженер-механик. Может быть, она сумела бы усовершенствовать этот механизм?

Питер сдвинул брови.

– В другой ситуации я попробовал бы добиться ее расположения. Вы правы, между нами возникло сильное физическое влечение, но мне ясно, что она борется с ним когтями и зубами. Она мечтает о жизни, которую сможет ей дать Чарльз Такер… о загородных клубах, светских раутах, изысканных балах. Она пришла сюда в поисках фактов, которые свидетельствуют против меня.

– И кажется, почти убедила себя, что вы неподходящая на нее партия, – признал Ян. – Но ей не пришлось бы этого делать, если бы идея о браке с вами не пришла ей на ум.

– Я уже говорил вам, что она в замешательстве. Я не вправе воспользоваться ее теперешним состоянием. Мы оба потом можем об этом пожалеть.

– По-моему, если вы приложите старания и отобьете мисс Риз у мистера Такера, то спасете ее от участи, о которой она пожалеет позже гораздо больше. Для нее лучше проснуться «вашей постели и удивиться, как она в ней оказалась, чем осознать весьма неприятную правду в постели Чарльза, – не соглашался Ян. Его лицо постепенно мрачнело. – А сейчас вы сделали все возможное, чтобы толкнуть ее в объятия Чарльза.

Питер вынужден был признать, что профессор прав.

Вернувшись домой, Элен села на диван и сунула палец в обручальное кольцо Чарльза. Брак с ним – вот правильное решение. Так считает мама, и Чарльз дал обещание хранить ей верность. А что касается подозрений, которые возникли у нее сегодня на его счет, то это несправедливая оценка. Чару, как всякому руководителю производства, приходится проявлять твердость. И если он время от времени пользуется своим положением, то, несомненно, имеет на это право. Кольцо оттягивало руку, и решимость Элен поколебалась.