Мы связались по радио с «Салютом» и запросили: как быть дальше? С флагмана ответили: «Прибыть с докладом к капитан-директору».

Когда мы с Черноскулом явились на «Салют», в каюте у капитан-директора уже сидели Куренков, Стайнов и Сорвачев.

Выслушав короткий доклад Черноскула, капитан-директор скептически покрутил ус и сказал, что для обвинения китобоев «Эребуса» в воровстве нет веских оснований.

— Выходит, что кит ожил и сам убежал с нашим флагом? — спросил Сорвачев.

— А вы что предлагаете? — поинтересовался Дроздов.

— Для меня важен факт пропажи. Надо найти виновных, — ответил представитель профсоюза. — Капитан «Моржа» правильно будет скандалить. Кто ему заплатит за убитого кита?

Почему «Пингвин» вовремя не отыскал кашалота и позволил ворам скрыться?

— По-вашему выходит, что мы сговорились с ворами, — возмутился Черноскул. .

— В сговоре не в сговоре, но вся эта история подозрительна, — пришел на помощь Сор-вачеву Стайнов. — Слишком дружков у вас много среди иностранцев. Такое якшание к добру не приведет.

— Какое якшание? Мы протестуем! — оборвал его Черноскул.

— Товарищи, предъявляйте только такие обвинения, которые можно доказать, — предостерег добровольных следователей Куренков.

Сорвачев все же не унимался.

— Ходит слух, что иностранец предлагал вам обменять кита на виски и ром, — сказал он. — Ко мне что-то с такими предложениями не посмели сунуться. Видно, знают, с кем можно.

— А что они у вас возьмут? — негодуя, спросил Черноскул. — За китами вы не охотитесь, а ваша демагогия им не нужна.

— Что это за «демагогия»? — грозно устаг вился на Черноскула Стайнов. — О бдительности так не говорят. В словах Сорвачева я вижу полезное зерно. Разболталась ваша команда. Вот и результат — проглядели кита!

Капитан-директору, видимо, надоела эта бесплодная перебранка.

— Прошу вносить деловые предложения, — сказал он.

— Разрешите нам еще раз выйти на охоту, — попросился я. — Если убьем кита, то его можно будет записать «Моржу». Тогда все утрясется само собой.

— Ничего не утрясется, — возразил Стайнов. — Рано или поздно эта история всплывет.

— Что же вы предлагаете? — уже с кривоватой усмешкой поинтересовался Иван Владимирович.

— Провести строгое расследование и наказать виновных.

— Но это нам не родит кита?

— По-делячески подходим к принципиальному вопросу, — не без укора вставил Стайнов.

Замечание инспектора, видимо, обозлило Дроздова. Капитан-директор поднялся и, не обращая больше внимания на советчиков, сказал нам:

— Добро, идите на поиск. Если убьете кашалота. — придумаем, как оформить. С сегодняшнего дня китов не оставлять «на флаге», раз появились такие соседи. Заседание окончено.

Когда ушли из каюты Стайнов и Сорвачев, Иван Владимирович сердито дернул себя за ус, чтобы успокоиться, и сказал Куренкову:

— Михаил Демьянович, в следующий раз буду разговаривать только с тобой. Этих ортодоксов больше не приглашай.

Прежде чем отправиться на «Пингвин», мы навестили своего капитана. Сыретинский. лежал во втором отделении стационара — в небольшой каюте, в которой помещалось две койки. Увидев нас, старик обрадовался.

Узнав, по какой причине мы очутились на флагмане, Сыретинский обеспокоенно спросил:

— А о ките, который вас мог потопить, и помощи Сигге Хаугли они знают?

— Навряд ли. Мы договорились не болтать.

— Ну тогда мне головы не сносить, — упавшим голосом решил Сыретинский. — Не зря же душа болела.

— Но вас же не было на судне. Чего беспокоиться?

— Как вы не понимаете, что такого проис-.шествия не утаишь? А раз вы умолчали — еще

больше подозрений. Надо было хотя бы Курен-кову рассказать.

— Зачем? Чтобы он на нас взъелся?

— Куренков пошумит, пошумит и забудет, а вот стайновы на этом карьеру сделают. Тут ко мне кочегар Мазин приходил и уверял, будто на «Пингвине» его избили. Он неспроста этакое придумал.

— Но кто же ему поверит?

— Найдутся любители разоблачений. В общем натворили вы без меня дел, хоть на судно не возвращайся.

— А как у вас со здоровьем? — спросил Черноскул.

— Паршиво. Видно, отплавался я.

— Так чего же вам тревожиться? Оставайтесь на флагмане в должности больного, а мы уж помучимся, как-нибудь без вас управимся.

— Вы-то управитесь, ваше дело молодое, а мне на пенсию выходить. Тут надо все взвесить. Довольно мне за чужие грехи отдуваться.

Мы так и не поняли, что задумал наш капитан, но допытываться не стали. Зачем? Старика не переубедишь. Видно, напугал его кто-то на всю жизнь. Пусть уходит на пенсию.