— Несомненно, — согласился Кастильо, — однако дурные привычки очень трудно искоренить, особенно если они уже воспринимаются как «черты национального характера».

— А что вы здесь установили? — вмешался я, видя, что разговор уходит куда-то в сторону. — Эти кабели, которые протянуты во внутреннюю часть пирамиды, означают, что там, внизу, уже есть освещение?

Картер посмотрел на меня с таким видом, как будто я задал ему глупейший вопрос.

— Ну конечно. Это было самое первое, что мы сделали. Сейчас там уже устанавливаются кабели системы внутренней связи и рельсы подъемника номер два, на котором можно будет спуститься в подземную пещеру и подняться обратно.

Меня настолько удивила скорость выполнения работ и вообще амбициозность всего проекта, что я загорелся желанием еще поспрашивать кое о чем этого инженера, однако тот, сказав, что у него полно дел, вежливо попрощался с нами и ушел.

Тогда мы стали спускаться один за другим в отверстие, окруженное теперь с трех сторон ограждением из желтых пластиковых пластин, к верхнему краю которого были прикреплены мигающие лампочки.

Поначалу мы передвигались очень осторожно, однако затем пошли гораздо быстрее: за минувшую ночь вдоль всей лестницы было установлено освещение — сотни маленьких тусклых лампочек, — а ступеньки были очищены от лишайника и мха и посыпаны абразивным песком, в результате чего риск поскользнуться и упасть был сведен до минимума. Впрочем, вместе с ним была сведена до минимума и та атмосфера таинственности, которая так поразила нас с Кассандрой менее двух суток назад.

Мы сравнительно быстро спустились по лестнице и вошли в украшенный рисунками коридор. Профессор шел по нему с расширившимися от удивления глазами и постоянно останавливался, из-за чего мне время от времени приходилось подгонять его. Что касается Майка, то он, наоборот, не обращал почти никакого внимания на древние изображения, хотя сейчас, при стационарном освещении, они предстали перед нами во всем своем великолепии. Даже для такого дилетанта, как я, было понятно, что они, будучи образцом древнего изобразительного искусства, представляют огромную ценность, ибо дают описание истории населявшего этот город народа с его войнами, жертвоприношениями и правителями, умершими многие сотни лет назад.

Дойдя до порога, отделявшего коридор от пещеры, и пропустив профессора вперед, мы с чувством благоговения вошли вслед за ним в пещеру.

Техники из компании «Экстрим Инжиниринг» уже установили освещение и здесь, но, в отличие от лестницы и коридора, решили не ограничиваться тусклыми лампочками. По всему периметру пещеры были расставлены на треногах мощные лампы в тысячу ватт, освещавшие ее так, как она еще никогда не освещалась. Даже те, кто создал эту пещеру много веков назад, не имели возможности так отчетливо видеть ее гигантский свод, отстоявший от пола на расстоянии более тридцати метров. В результате двенадцать исполинских фигур фантастических существ, которые отбрасывали при свете ламп невероятные тени, казались еще более жуткими, чем они были на самом деле.

Размеры пещеры были просто огромными, и меня не покидала мысль о том, какое же сильное впечатление она производила на древних майя, которых приводили сюда, чтобы принести в жертву. У этих бедняг к ужасу, вызванному приближающейся смертью, прибавлялся еще и ужас от осознания того, что их бессмертная душа и в самом деле находится в руках могущественных и безжалостных богов.

Однако в конце концов наше внимание сконцентрировалось на уже освещенном изнутри сеноте, от которого исходило неестественное голубоватое сияние, весьма подходящее для окружающей его таинственной обстановки. Он был похож на огромную разинутую пасть злобного существа, угрожающего своими каменными клыками каждому, кто замышлял проникнуть в его чрево и забрать то, что принадлежит божеству и душам умерших.

К несчастью, мы тогда еще не понимали, что и в самом деле находимся перед Ах-Пучем, богом смерти древних майя, который, уже несколько столетий не получая человеческих жертвоприношений, может захотеть утолить свой многовековой голод теми, кто явился без приглашения в его владения.

Сделав множество фотоснимков, а также измерив пещеру и священный колодец, мы вернулись в пункт управления, чтобы принять участие в общем совещании и составить график своей работы на следующий день.

Стоявший у входа в домик Хатч терпеливо ждал, пока все соберутся, и когда в установленное время помещение пункта управления заполнилось людьми, он зашел туда, уселся на ящик и, покашляв в знак того, что просит внимания, начал совещание. Говорил Хатч таким же наигранным тоном, как и несколько недель назад, когда он обращался с мостика «Мидаса» к находившейся на судне бригаде специалистов по подъему затонувших кораблей.

— Прежде всего мне хотелось 6ы поблагодарить всех за то, что вы согласились сюда приехать. Я знаю, что для некоторых из вас от того момента, когда вы спали в постели со своей женой, и до того момента, когда вы уже сидели в самолете, направляющемся в Центральную Америку, прошло менее двух часов. — Хатч лукаво улыбнулся. — Но вы еще будете меня за это благодарить. — Среди присутствующих послышался смешок, и Хатч, удовлетворенно кивнув, продолжил: — Хотя все, кто сюда приехал, получают от меня очень щедрое вознаграждение, я не могу не сказать вам спасибо за то, что вы поверили в успех данного проекта и находитесь сейчас здесь, в этом тропическом лесу, в одном шаге от открытия, которое заставит ученых переписать учебники истории.

Хатч сделал паузу и с самодовольным видом обвел взглядом всех присутствующих.

— А еще я хочу вам сообщить, — сказал он, — что я провел переговоры со своими инвесторами и достиг с ними договоренности о том, что, если данная операция приведет к ожидаемым результатам, один процент от полученной прибыли будет распределен между всеми участниками экспедиции!

Раздались восторженные крики и аплодисменты. По лицам многих людей было видно, что они лихорадочно пытаются под считать в уме, какую же сумму составит тридцатая доля одного процента от десяти миллиардов долларов.