— Любые новые люди — все равно люди, — сказал я и хряпнул.

— О! — восторженно заорал старик. — Как заговорили о деле, так ты и пить стал, как мужчина, а не как мальчик, мальчик!

Он, вдруг, погрустнел, ушел в себя, тихо сидел и жевал губами, потом сообщил:

— Ну да, все равно это раз в десять меньше, чем Наумовы подделки. Но ведь нельзя все мерить только деньгами, правда, мальчик?

Я тупо кивнул. Какие еще «Наумовы подделки»? Сумасшедший дом. Сумасшедшая сукка. Состояние у меня было такое… дурацкое. Если бы сейчас рядом сдохла какая-нибудь собака, я бы только обреченно кивнул. Одно я понял — надо сваливать. Предощущение дохлой суки ничем хорошим кончиться не может. Я ждал паузы в излияниях старика, чтобы откланяться. А он, напротив, перекрыл проход своим мотоциклом и делал паузы только на вдохе перед похахатыванием:

— Признай, Барух, что это гораздо красивее. Не надо договариваться с идиотами, не надо организовывать дыры… Это же сколько людей! И все они умеют разговаривать! Ах-ха-ха-ха! Ведь чем больше людей, тем больше риска! Слушай, мальчик, почему Наум до сих пор не попался, знаешь? Потому что у него есть счастье. И много детей, помогающих ему это счастье организовать! Наум всегда умел организовывать. А зато у меня все красиво! Все уходит по воздуху, не оставляя следов, не спрашивая ни у кого разрешения, не обманывая евреев. Ах-ха-ха-ха! И имею я дело с одним единственным человеком. Он берет деньги у Рябого и приносит мне. А ведь чем меньше денег будет у Рябого, тем меньше он зла принесет. Ах-ха-ха-ха!

Я все-таки привстал, но старик надвинулся своей моторизированной тележкой уже совсем вплотную, да еще развернул размашистые рога руля в мою сторону.

— Руль у твоего мопеда классный, — сказал я.

— Внучок подарил, — хихикнул старик. — Мотоцикл он разбил, а руль мне приспособил. Это настоящий «Харлей»! А ты что подумал? Что от Наума? Ах-ха-ха-ха!

Где-то совсем рядом, прямо за перегородкой сукки вдруг зазвонил мобильный телефон.

— Что еще, Софа? — спросил Наум. — Нет, Боря уже уехал. С полчаса назад. Нет, не домой, ему нужно было куда-то на территории. Он не сказал зачем. Он спешил. И заедь, пожалуйста, к Бени, возьми у него конверт. Я знаю, что у тебя нет времени, но это крайне важно. Спасибо, моя сладкая, целую.

— Ах-ха-ха-ха! — возбудился старичок. — Слышал, целует он ее!

Молодец, Наум. Иначе от тещи не отделаться. Теперь она подумает, что меня здесь нет и от него отстанет. И можно будет спокойно досидеть. Хотя хихиканье инвалида мне порядком надоело.

Наум вошел в сукку с пистолетом. И направил его на меня. Не люблю я такие шутки. Не генеральское это дело — личным оружием баловаться.

— Прости, Барух. Не твоя вина, что Хаим впал в маразм. Но расхлебывать тебе.

— Сам ты впал в маразм, молодожен! — возмутился инвалид. — Ну и семейка! Семь с половиной процентов, понял!

Черт! Ствол был нацелен на меня, рука не дрожала, выражение Наумова лица было извиняющееся и сочувственное. И это мне особенно не понравилось.

— Что ты ему рассказал, Хаим?

— А что? — захихикал старичок. — Ты уже лишил Баруха наследства? В пользу Софочки? Или тебе Софа больше не разрешает рассказывать секреты Баруху? Ах-ха-ха-ха!

— Идиот! Это другой Барух! — заорал Наум. — Это не мой Барух! Это ее Барух!

— Ой-вэй! — схватился за сердце старичок. — Это что же, теперь его убивать? Такой хороший мальчик…

— Ну уж нет, — твердо сказал я. — Убивать меня, как Баруха Софьи Моисеевны — это уж слишком. Наум, отведи ствол, правда. Не люблю я этого.

Наум ствол не отвел. Наоборот, переменил выражение лица на усталое, но однозначное:

— Ты, Боря, помолчи. И не делай резких движений. Хаим, ну ты не видишь ни хрена, ладно. Но ты что, не слышал какой у него русский акцент? И после этого ты не идиот?

— А что? — огрызнулся старичок. — У всей твоей семейки с недавних пор появился русский акцент. Я решил, что и Барух женился на оле хадаше! Ах-ха-ха-ха!

У Наума был такой вид, словно он прикидывал — замочить меня одного, или нас обоих.

— Что ты ему рассказал, подробно!

— Да все рассказал. Чтобы если надоест, тебя не дожидаться. Подробно рассказал, чтобы даже ты все понял, ах-ха-ха-ха! Про семь с половиной процентов. Что рассчеты будут строиться на данных Ронена… Про что я еще тебе рассказывал, мальчик?

— Про внука, — угрюмо сказал я.

— Ах-ха-ха-ха! — ответил старичок.

— Плохо, Хаим, — вздохнул генерал. — Какие еще ты имена называл?

— Не помню, — всплеснул ручками инвалид. — Да много каких называл, наверное. Если я думал, что это твой Барух, то почему я должен был не называть ему имен?

Я уже не считал это шуткой. Но и не мог заставить себя поверить в серьезность происходящего. Пора было что-то предпринять, но подходящий момент все не подворачивался — Наум явно этого от меня ждал и взгляда не отводил.

— Вспоминай, Хаим! Какие имена ты еще называл?

— Вспомнил! — обрадовался Хаим. — Я ему много рассказывал про Ронена. Про зуб, про школу. Ведь если бы не я, ты бы не дал ему стать тем…