– Да она на самом деле ничего такого не говорила. Она просто представила все так…

– Ферн полна ненависти, чтобы сделать ужасной жизнь всех, кто ее окружает, – сказала мама.

– Я больше не поверю ни единому ее слову, – проговорила я. Она улыбнулась и кивнула.

– Ты действительно быстро повзрослела, дорогая, и тебе следует знать все о нашей семье. Я хочу, чтобы ты кое-что знала, Кристи, – объявила она, и ее взгляд сконцентрировался на мне так решительно, что мое сердце бешено забилось. – Дядя Филип… Ну, дядя Филип так и не оправился от того открытия, кем мы на самом деле являемся по отношению друг к другу. Ты понимаешь, что я пытаюсь тебе растолковать, дорогая?

Я проглотила подступивший к горлу ком. То, что она пыталась рассказать мне, я чувствовала и видела много раз в разных ситуациях, но пока я была маленькой, я этого не понимала.

Мне вспомнились чувственные взгляды дяди Филипа в сторону мамы, взгляды, которые временами казались гипнотическими. Я вспомнила, как он всегда, казалось, кружил вблизи нее, пользуясь любой возможностью, чтобы дотронуться до нее или поцеловать.

– Но он любит тетю Бет, да? – спросила я. Как я не старалась, но меня охватил страх из-за этих откровений.

– Да, – успокаивающе сказала мама.

– Но не так, как вы с папой любите друг друга, – произнесла я.

– Нет, – мама слегка улыбнулась. – Но так поступают некоторые люди. – Она встала и, обойдя стол, подошла ко мне. – Давай не будем подробно останавливаться на этих печальных мыслях, дорогая. Тетя Ферн поступила жестоко, рассказав тебе об этом. – Мы вместе прошли к двери. – Ты скоро закончишь школу и будешь учиться дальше, чтобы стать отличной пианисткой. И твой брат скоро станет совсем послушным, – добавила она, глядя на меня широко раскрытыми глазами, полными надежды. Мы засмеялись.

– Я люблю тебя, мама, и я никогда не поверю в что-либо гадкое, сказанное о тебе, мне все равно, кто это скажет – тетя Ферн или еще кто-либо.

Мамино лицо стало серьезным, ее глаза сузились и потемнели.

– Я не такая уж безгрешная, Кристи. Таких людей нет, но я не хочу тебе врать, не было еще такого, чтобы я обманывала тех, кто меня любит. Я клянусь! – Она поцеловала меня в щеку. – А теперь сходи и посмотри, как там Джефферсон, и погуляй на свежем воздухе, сегодня такой чудесный солнечный день. Я с ужасом думаю о том, какую характеристику я получу на Джефферсона завтра, – добавила она. – Боюсь, что то место, где записывается отметка по поведению, будет исписано красными чернилами.

– А может быть, мы все будем приятно удивлены завтра, мама, – сказала я.

– Может, но я сомневаюсь, – ответила она, и ни мама, ни я даже не предполагали, насколько пророческими окажутся ее слова.

Весь остаток дня и большую часть вечера я потратила на разбор подарков. Я хотела поскорее отослать всем открытки с благодарностью. Джефферсон оказался весьма находчивым и, сидя рядом со мной на полу в гостиной, показывал мне каждый подарок и говорил от кого он. Некоторые подарки, которые я получила, стоили очень дорого. Это были одежда, украшения, парфюмерия и другие принадлежности туалета, а также кое-что для моей комнаты.

Когда мама настояла на том, чтобы Джефферсон шел спать, я прекратила разбор подарков, пообещав ему, что завтра этим займемся вместе сразу после школы. Я совершенно выбилась из сил и ушла в свою комнату, в волнении ожидая обещанного звонка от Гейвина. Мой взгляд упал на плотно завернутый подарок от тети Ферн. Это был единственный подарок, который я не хотела бы открывать в присутствии Джефферсона или кого-либо еще, а особенно папы. Но любопытство пересилило.

Я медленно развернула его и как бы невзначай полистала страницы. Почему тетя Ферн так настаивала, чтобы я прочитала это. Я вспомнила ее комментарий к десятой главе. Я просмотрела страницы и поняла – почему. Конечно, я читала, видела и более откровенные вещи, но каким-то образом, может, потому что это было подарено тетей Ферн, которая занималась всем этим, и я была тому свидетелем, все это делало эту историю еще более запретной. Но то, что говорилось когда-то о запретном плоде, оказалось правдой. Я просто глаз не могла оторвать от слов, описывающих занятие любовью. Читая, я начала представлять себя и Гейвина. Я так увлеклась чтением, что не услышала первый звонок телефона. Когда он зазвонил во второй раз, я быстро схватила трубку и захлопнула книгу.

– Привет, – сказал Гейвин. Меня охватило чувство вины, когда я услышала его голос после того, как представляла нас вместе.

– Привет! Как поездка? – быстро спросила я.

– Тоска! Нет, даже хуже, с того момента, как я уехал из Катлерз Коув.

– Да?

– А ты? Все успокоилось?

– Да. Мы с Джефферсоном просмотрели подарки. Я получила столько милых вещиц.

– Еще бы!

– Завтра последний день учебы в школе. Мама боится того, как будет выглядеть характеристика Джефферсона.

– Моя в его возрасте тоже была не слишком хорошей, – признался Гейвин. – Но я хотел сказать тебе, что мне очень понравился твой праздник, и особенно наш танец.

– Мне тоже. Еще раз спасибо за твой чудесный подарок.

Мы оба замолчали на мгновение.

– Я буду писать тебе каждый день на этой неделе, – пообещала я. Он засмеялся. – Правда.

– Здорово! Ну, наверное, пора прощаться. Не могу дождаться нашей новой встречи, Кристи. Спокойной ночи! Спи крепко, и пусть ничто и никто не потревожит твой сон!