— Вы опять правы, — благодарно откликнулась китаянка и подхлестнула коня.

И все же они проплутали с час или полтора, прежде чем выбрались на тропу, ведущую к нижней дороге.

В неглубокой каменистой лощине, устланной илистыми наносами, их нагнал тихий звук, несколько походивший на треск ветки, но с металлической хрипотцой.

Чи-Ю покосилась на спутника.

— Что это?

Сен-Жермен поднял брови.

— Водопад? Или монгольские конники? — Из осторожности он перешел на одно из наречий центральной части империи, известное и Чи-Ю.

— Не похоже на конников, — на том же наречии ответила китаянка. — Те имеют обыкновение пробираться верхними тропами, чтобы иметь лучший обзор.

Еще один звук. Сен-Жермен словно бы невзначай передвинул руку к кинжалу.

— Что будем делать?

— Попробуем ускакать?

— Слишком опасно. Тропа делает поворот. Что за ним — неизвестно. Сети, путы, завал? — Он нарочито громко зевнул и встряхнулся.

— Как думаете, сколько их тут? — Чи-Ю безупречно владела наречием старой столицы.

— Похоже, четверо, — откликнулся Сен-Жермен, прислушиваясь. — Двое слева, двое справа. Возможно, есть кто-то и впереди. — Он равнодушно ронял слова, будто вел вежливый разговор о погоде.

— Возможно, — ответила китаянка. — Когда они нападут?

— Полагаю, когда мы сблизимся. — Он наклонился к шее коня и ощупал сапог, проверяя, на месте ли нож.

— Тогда надо спутать их планы. И подобрать для схватки местечко пошире. — Охваченная нервной дрожью Чи-Ю прилагала массу усилий, чтобы ее слова звучали беспечно. — Почему бы нам не попробовать выскочить через лог на поляну? Вон ту, например. — Она шевельнула бровью. — На конях мы легко проскочим туда. А нашим пешим преследователям придется продираться за нами сквозь заросли ежевики. Ваш серый не боится колючек?

Сен-Жермен был потрясен. Китаянка не только сохраняла завидное присутствие духа, но и решалась навязать свою тактику незримым врагам.

— Ему это не понравится, но он подчинится.

— Превосходно. — На лице Чи-Ю вспыхнул румянец, военачальница выпрямилась в седле. — Далеко ли они?

— Рядом, — пробормотал Сен-Жермен. — Один чуть отстал, чтобы зайти сзади.

Чи-Ю натянула поводья.

— Ну как? Вы готовы?

— Жду вашей команды. — Сен-Жермен тоже собрал поводья в кулак и привстал в стременах. Часть ее возбуждения передалась и ему.

Кивнув, женщина вскрикнула:

— Хей!

Грязь и камни взметнулись из-под копыт гнедого. Повинуясь воле хозяйки, он прыгнул влево, перемахнул через бугор и, сокрушая кустарник, понесся к поляне. Чи-Ю, выхватив меч, испустила бессвязный воинственный клич.

Сен-Жермен двинул серого следом. Тот — широкогрудый и длинноногий — недовольно храпел, но упрямо ломился через колючки, демонстрируя выносливость и упорство, ибо в жилах его текла кровь тюркской и русской пород.

Удивленные, полные ярости вопли сопроводили этот маневр. Разозленные тем, что добыча уходит, преследователи, уже не таясь, выскочили из укрытий. Их было четверо, один с гортанными криками побежал к повороту тропы, остальные ринулись за беглецами. Двое, вскочившие на бугор первыми, махали длинными саблями военного образца, третий, чуть приотставший, потрясал древком укороченного и предназначенного для ближнего боя копья. Вооружение выдавало в них беглых солдат, сбившихся в разбойную шайку.

— Поворачивай! — закричала Чи-Ю, выбравшись на открытое место. Она уже развернула гнедого, тот приседал на задних ногах, взбивая передними воздух.

Жеребец Сен-Жермена страшно всхрапнул. Резкий рывок поводьев чуть не разорвал ему губы. Метнувшись в сторону, благородный скакун едва не упал, но сумел устоять. Холка его потемнела от пота, но дыхание не сбилось.

— Вот и отлично, — сказала Чи-Ю — Как только покажутся, атакуем.

Сен-Жермен кивнул и выхватил из притороченных к седлу ножен короткий меч, мысленно проклиная имперский закон, запрещавший инородцам носить клинки подлиннее. Ежевичные заросли отчаянно дергались. Стоны, проклятия, хруст ветвей звучали все громче — разбойники приближались.

— Ну же! — Чи-Ю замерла, не сводя с зарослей взгляда.

Что за спиной? Выяснять это было некогда, и все же Сен-Жермен оглянулся. О небо! Через поляну в их сторону бежали несколько человек.

Между тем загонщики прорвались сквозь чащу и с торжествующим криком бросились к верховым. Чи-Ю ответила воинственным воплем, вонзив каблуки в бока своего скакуна.

Сен-Жермен поднял серого на дыбы и вскинул меч, отражая атаку. Жало копья метнулось к лицу всадника, но клинок опустился, с легкостью перерубив толстое древко прямо в том месте, где его сжимали давно не мытые мосластые пальцы. Бандит завизжал.

Тем временем юркий и злобный конек Чи-Ю подмял под себя одного из подступавших к китаянке врагов и принялся копытами дробить тому ребра. Молодая воительница рассмеялась и обернулась к другому разбойнику.

Тот попытался отпрыгнуть, однако не сумел уйти от удара и взвыл от боли — меч отрубил ему руку. Новый замах, и свистящее лезвие косо вошло в шею злосчастного дезертира. Он все еще стоял на ногах, но был уже мертв.

Сен-Жермен, краем глаза видевший это, ощутил странную гордость. Военачальница Тьен на деле доказывала свое право носить меч отца. Он добил визжащего копьеносца кинжалом, но вырвать из тела клинок не успел — засадный отряд приближался.