После показа по телевизору очередной встречи Зюганова с президентом, на которой состоялся «конструктивный и системный обмен мнениями», вспомнился забавный случай, рассказанный одной знакомой. Когда её дочь ещё под стол пешком ходила, свекровь по какому-то поводу, может, после кинофильма о войне, сделав серьёзный вид, строгим голосом спросила малышку, а как ты борешься с фашизмом? Щекастая любимица бабушки не растерялась: «Нормально борюсь. Кушаю хорошо, тебя, бабуля, слушаюсь».

Что же теперь — уповать на милость Божию? Почему нет, рассуждают некоторые. Вот Ельцин был безбожником, и всё шло наперекосяк, через пень-колоду. Путин, став президентом, проникся верой, обрёл, как говорят, духовного наставника архимандрита Тихона, и дела пошли на лад. Год назад ушлый корреспондент немецкого «Шпигеля» спросил архимандрита, руководствуется ли Путин религиозными ценностями? На что святой отец ответил: «Я в этом полностью убеждён… Он вывел Россию из смертельного для неё кризиса». Прав был Великий князь Александр Невский, сказавший, что не в силе Бог, но в правде.

Думай теперь и решай — что да как? Для полного счастья нужна самая малость — воля! Но прежде надо набраться мужества посмотреть правде в глаза.

Иван БОЛТОВСКИЙ

Российская судебная система вмонтирована в вертикаль власти, являясь частью госаппарата — причем далеко не самой бескорыстной и просвещенной.

Российские суды всегда были зависимыми. Возможно, за исключением короткого периода в первой половине 90-х, когда была принята Концепция судебной реформы и Закон о статусе судей. В то время во всех нас жила надежда и даже уверенность, что скоро суды превратятся в органы независимой судебной власти. Но потом инерция взяла верх, и все вернулось на круги своя.

Сегодня главная проблема российских судов вовсе не в набившем оскомину «телефонном праве», а в том, что судьи сами не хотят быть независимыми. Им гораздо важнее быть несменяемыми и высокооплачиваемыми. Независимость — это ответственность, а ответственности многие попросту боятся. Другие к ней не готовы по своему культурному и интеллектуальному развитию.

Когда говорят, что суды стали частью исполнительной власти, подразумевают, что у нас в государстве действительно существует разделение властей — на законодательную, исполнительную и судебную ветви. Но на самом деле никакого разделения в России нет. И поэтому суды не часть исполнительной власти, а элемент вертикали власти, поставленный «в струнку».

Речь идет о самоцензype — судьи и без подсказки сверху знают, какие решения можно принимать, а какие лучше не стоит. Отсюда и склонность нынешних служителей Фемиды к вынесению обвинительных вердиктов. Суд неотделим от власти. Прокуратура тоже. Так с какой стати правая рука будет действовать против левой?

И прокуратура, и суды всегда существовали в одной номенклатуре. Причем традиционно должность прокурора считалась более высокой в рамках общей иерархии. Судьи являлись и являются выходцами из системы обвинения — бывшие опера и прокуроры, для которых человеческая судьба никогда ничего не стоила. Поэтому в большинстве случаев судьи убеждены, что делают очень полезное дело — очищают общество от всякого сброда. То, что при этом часто нарушаются законы, их мало волнует. В роли приводного ремня от власть предержащих к судьям выступают председатели судов.

…Судья должен быть первым среди равных. В законе о статусе судей, в подготовке которого я принимал участие, говорится, что все судьи Российской Федерации обладают единым статусом и отличаются друг от друга только полномочиями. Но в жизни все иначе. Председатели судов фактически узурпировали власть над судьями. Сегодня она сочетает в себе процессуальные, административные, финансовые, кадровые и еще бог знает какие функции.

Прежде всего председатель суда — это наиболее опытный судья. И к нему молодой судья сам тянется, чтобы получить совет или инструкцию, что делать в сложной ситуации. Кроме того, он еще и политический деятель регионального уровня. Председатель участвует в светских раутах, входит в состав различных комиссий — например, в комиссии по законности — или в постоянные совещательные органы, где общается и с губернатором, и с мэром, и с начальником управления милиции и так далее. За счет этих связей он решает некоторые финансовые и организационные вопросы. Скажем, обеспечивает свой суд автотранспортом.

Одно время мэры Москвы и Петербурга, как и главы ряда других городов, доплачивали судьям деньги, хотя по закону судьи должны финансироваться только из федерального бюджета. Доплачивали деньги работникам аппарата суда, давали средства на капитальный ремонт зданий суда и тому подобное.

Также от председателя зависит карьерный рост судьи: будет ли он повышен в квалификационном классе, будет ли он поднят до уровня председателя районного суда или будет ли он взят в областной суд. В его компетенции дисциплинарное преследование, которое висит над судом как дамоклов меч. Так называемые пресекательные сроки, обычно не превышающие года, в ситуации с судьями не действуют. Судье можно «припомнить» истории пяти-шестилетней давности. Конституционный Суд решил, что в данном вопросе Трудовой кодекс РФ на судью не распространяется.

Таким образом, председатель суда всегда может сказать судье: не хочешь слушаться и делать, что тебе говорят, будешь изгнан из системы. Тем более что повод для увольнения найти очень просто.

В руках председателя суда и функции распределения благ: например, туристических путевок в санаторий «Электроника» в Сочи. Или он может решить вопрос с помещением ребенка судьи в хорошие ясли. Все это ни за какие деньги не купишь. Вот вам и механизм, которому сегодня подчинена вся судебная система.