— Ну вот, значит, молодцы…

Он хотел шагнуть, чтобы поздороваться с ребятами за руку, но не смог стронуться с места и неожиданно пластом грохнулся на землю головой вперед.

В одну минуту сбежалась встревоженная бригада. Леонида подняли, перенесли в палатку и уложили на кровать; он спал тяжким, мертвецким сном, сердце его билось часто и оглушительно.

…Тракторы один за другим вставали на заправку и уходили прочь. Последним к заправочной тележке приблизился трактор Виталия Белорецкого, который по болезни не вышел со сменой; в кабине сидел Хаяров, а за прицепом шагал Данька. Заливая в топливный бак трактора горючее, Светлана, как ни сдерживала свой гнев, а все же уколола дружков Дерябы:

— Что ж вы вчера-то не приехали? Все гадали?

— Дела, красотка, дела! — хохотнув, ответил Хаяров.

— Слыхали о ваших делах!

— Погоди, мы еще покажем, как надо работать! С нами не берись тягаться! Хочешь, мы сегодня же ночью обставим всех ваших передовиков? Молчишь?

— Хвастуны! — сказала Светлана.

Вскоре после захода солнца полевой стан опустел: тракторы ушли на свои загонки, а отработавшая смена ужинала в палатке. Светлана, оставшись одна на нефтехранилище, торопливо протирала и укладывала в ящик заправочный инвентарь, подбирала разбросанные по земле промасленные тряпки. В прошлые вечера она обычно не спешила наводить здесь порядок, часто останавливалась и прислушивалась: как раз в этот синий сумеречный часок, отдохнув, вновь ненадолго поднимались в небо жаворонки, и над степью, над которой уже трепетали и плавали сотни огней, вновь ручьисто струилась, вливаясь в каждое человеческое сердце, серебристая песнь. Сегодня же ничто, даже эта песнь, не задерживало внимания Светланы, не трогало ее душу — она была точно в полузабытьи от своей тревоги.

В палатку она входила, не чуя под ногами земли. Ужин закончился, и некоторые ребята, неохотно, сонливо переговариваясь, уже копались в полумраке у своих кроватей. Только в том углу, где лежал Леонид, было светло, и там толпилось несколько человек. Светлана бросилась туда и коснулась рукой чьей-то потной спины.

— Что случилось? Что с ним? — спросила она, почти теряя от тревоги голос.

— Ничего особого, — ответили ей. — Техуход проводим.

Светлана раздвинула спины парней и чуть не вскрикнула: подбородок Леонида, поднятый вверх, был густо намылен, а Корней Черных, изгибаясь, брил ему левую щеку обыкновенной бритвой.

— Да что вы делаете? — жалобно прошептала Светлана. — Вы же разбудите его!

— Он спит как камень, — совершенно спокойно ответил Черных, на минутку обернувшись к Светлане. — У него сейчас хоть стреляй над ухом — не моргнет. А борода у него молодая, слабая, чуть заденешь — и нет ее…

— Да он утром сам побрился бы…

— Не побреется. Вскочит и убежит. Отказавшись от ужина, Светлана тихонько, за-

задумчиво вышла из палатки. Быстро темнело. Светлана постояла, послушала степь, вздохнула раз-другой и направилась в вагончик, где вечернее девичье секретничанье было в самом разгаре. Девушки немедленно зазвали Светлану в свой кружок, но чем-то все же были смущены, и ей невольно подумалось, что секретничали они о Леониде.

Всегда живая, веселая Феня Солнышко, лукавя, попыталась придать своему лицу выражение безмерной озабоченности, но эта ее попытка была явно безуспешной: быстрые глазки-шарики, казалось, вертелись на ее округлом, добром лице, как веселые чертенята.

— Что же делать? Что делать? — заговорила, захлопотала она, стараясь не встречаться взглядом со Светланой и делая вид, что продолжает прерванный разговор. — Ну, чем же, девоньки, кормить-то вас? Тоня вон ездила в колхоз — ничего не выходит: не режут свинью! Нет мяса! К Северьянову надо ехать самому бригадиру, а нас он не слушает.

— Ну, а бригадиру некогда, — грустно отозвалась Светлана.

— Вот и беда! Ему не до мяса.

Но веселая сибирячка не умела хитрить. Видя, что никто из девушек не собирается поддержать ее, она вдруг осеклась, застыдилась, внезапно рассмеялась над своей простотой, обхватив Светлану пухлыми, в ямочках, очень розовыми руками, прижавшись щекой к ее плечу, сказала:

— Замять хотела наши секреты, да ничего не получается: с языка он не сходит! Мы ведь все о нем тут говорили. Слышишь, девонька?

До сих пор девушки почему-то не решались заговорить со Светланой о ее отношениях с Леонидом Багряновым, хотя, конечно, немало изнывали от неудовлетворенного любопытства. Трудно сказать, почему они осторожничали. Скорее всего потому, что Светлана была самой молоденькой среди них, а по виду очень уж юной, очень застенчивой, и девушки, должно быть, стыдились касаться ее любви. Светлана всегда боялась, что девушки все же вот-вот осмелятся заговорить с ней, и теперь, когда наконец неожиданно случилось это, она с минуту была в полнейшем замешательстве. Но чуткость и благородство Фени. Солнышко, не назвавшей имя Леонида, очень облегчили положение Светланы. Потупясь, она вскоре полушепотом спросила:

— Что ж вы говорили о нем?

— Ужасно он рискованный, кипучий и даже отчаянный человек! — вроде осуждающе, но не без удовольствия ответила Феня Солнышко. — То с директором схватился зуб за зуб, то в ледяную воду полез, а то работает до упаду.

— А это плохо, что он такой?

— Плохо, девонька! Сгорит скоро!

— Что ты, да его на сто лет хватит! — очень убежденно и слегка развеселясь, возразила Светлана. — Ты знаешь, какой он сильный? И потом, чем чадить, пусть лучше горит.