Шрифт:
Я думаю, что он уже не придет.
Оба встают.
Мы условились с ним встретиться завтра утром на съемке. Это ужасно глупое место для деловой встречи, но иначе никак нельзя было устроить. Передать ему что-нибудь?
Нет, ничего. Я уверена, что он и так ко мне завтра заглянет. А теперь я пойду.
Пожалуйста, простите меня за… разговор. Я ведь не знал.
Да. Вероятно, я сама виновата, что так вышло. Ну, до свидания.
Я, Ольга Павловна, преклоняюсь перед вами. Вы просто чудесный человек. Алеша не понимает.
Ах, Николай Карлович, ну, право, не будем больше об этом говорить… Я же не китайский язык, который можно понимать и не понимать. Поверьте, во мне никакой загадочности нет.
Я не хотел вас рассердить. Ольга Павловна. Вот я как-нибудь взбунтуюсь, тогда посмотрим… (Смеется.)Ох, как взбунтуюсь!..
Она уходит. Таубендорф возвращается к столу, садится. В зале — за сценой — гром аплодисментов.
Занавес
ДЕЙСТВИЕ IV
Передняя кинематографического ателье. Справа, вдоль сцены, та же серая стена, как и в предыдущем действии. Левее — широкий проход, заставленный кинематографическими декорациями, что напоминает одновременно и приемную фотографа, и балаганные будни, и пестрые углы футуриста. (Среди этих углов очень заметны три купола — один побольше, другие поменьше — охряные луковицы лубочного храма. Тут же валяется балалайка и наполовину развернутая карта России.) В этих декорациях неровные лазейки и просветы (видны в глубине очертанья огромных ламп-юпитеров). Все это напоминает зрителю разноцветную складную картину, небрежно и не до конца составленную. Когда поднимается занавес, на авансцене толпятся русские эмигранты, только что пришедшие на съемку. Среди них — Люля. Быстро и упруго протискивается на сцену через декорации, загромождающие проход, Помощник режиссера — рыжий, с брюшком, без пиджака и жилета, — и сразу начинает очень громко говорить.
Гримироваться, господа, гримироваться! Дамы налево, мужчины направо. Что ж это Марианны до сих пор нет. Сказано было в девять часов…
Сцена пустеет. Затем двое голубых рабочих проносят лестницу. Голос Помощника режиссера (уже за сценой): «Курт, Курт! Во ист Курт? Манн мусс…» [10] Голос теряется. Затем справа входят Марианна и Кузнецов.
10
Где Курт? Нужно… (нем.)
(На ходу прижимает руки к вискам.)Это так возмутительно… Это так возмутительно с твоей стороны!..
…в жизни только одно бывает интересным: то, что можно предотвратить. Охота вам волноваться по поводу того, что неизбежно?
Оба остановились.
Ты, значит, своего решения не изменишь?
(Осматривается.)Забавное место… Я еще никогда не бывал в кинематографической мастерской. (Заглядывает за декорации.)Какие здоровенные лампы!..
Я, вероятно, до гроба тебя не пойму. Ты, значит, решил окончательно?
(Выбегает справа.)Да что же это вы, Марианночка! Так нельзя, так нельзя… Хуш [11] в уборную!
11
Здесь: быстренько (нем.).
Да-да, я сейчас.
Не сейчас, а сию минуту. Курт! (Убегает.)
Ты все же подумай… Пока я буду переодеваться, ты подумай. Слышишь?
Эх, Марианна Сергеевна, какая вы, право…
Нет-нет, подожди меня здесь и подумай. (Уходит направо. Слева выбегает Помощник режиссера.)
Пожалуйста, идите гримироваться. Ведь сказано было!
Спокойно. Я посторонний.
Но тут посторонним нельзя. Есть правила.
Пустяки.
Если господин Мозер —
Друг детства.