– Вы не понимаете, доктор! Ведь он не умер! Он продолжает утверждать, будто меня из дерьма вытащил! А я пожертвовала собой ради него, отдала ему молодость и красоту! А теперь он преследует меня со своей первой женушкой, первостатейной стервой! – орала Изольда, сверля доктора ненавидящим взглядом. – Да она мизинца моего не стоит! Интриганка, она ведь даже мертвая крутит им как хочет! Я не могу их видеть!

Кронфельд, маленький близорукий человечек с буйной, как у Эйнштейна, седой шевелюрой, складывал на животе пухлые ручки и начинал уверять, что на самом деле нет поводов для беспокойства, потому что духи мертвых нам не враги, а друзья и не представляют никакой опасности, но Изольда и слушать не хотела.

– Тогда объясните мне, почему я здесь? – Изольда почти шипела, наводя страх на добрейшего доктора. – Я требую, чтобы меня выпустили.

– Ну-ну, зачем так волноваться, милейшая Изольда Николаевна! Выписать я вас не могу, пока вы не пройдете курс лечения. Но все будет хорошо, я вам обещаю! – частил, как солью сыпал, Игорь Зиновьевич.

– Вы что, тупой? – кричала Изольда. – Я совершенно здорова! Я здоровей, чем вы! Гораздо здоровей!

– Душа моя, – говорил врач, – да разве вас кто-то в сумасшедшие записал? Вам просто необходимо подлечить нервы! Смерть мужа – тяжелое испытание! – Доктор сказал это так проникновенно, что сам себе понравился. Но, оказывается, нисколько не понравился своей непростой пациентке.

– Испытание? – взвыла Изольда Николаевна. – Да что вы понимаете, коновал!

– Я здесь не для того, чтобы с вами спорить. Совсем напротив! Я хочу помочь вам обрести душевное равновесие. Вот успокоитесь хорошенько и пойдете себе домой!

Как всегда, Игорь Зиновьевич пытался утихомирить пациентку стандартным набором фраз. Изольда выслушала, а потом очень серьезно и спокойно сказала:

– Я притворюсь, что полностью вылечилась, выйду отсюда и раскопаю его могилу. А потом сожгу его живой труп. И ничего мне не будет, ведь я ненормальная! – И она захохотала жутко, как гиена.

Игоря Зиновьевича прошиб холодный пот, у него противно заныло внизу живота. Хотя Изольда Николаевна полностью находилась в его власти, он панически боялся ее. Она смотрела на него глазами брошенной больной собаки, а он говорил ей банальности в том смысле, что мир несправедлив, но все в конце концов встанет на свои места…

Прошло достаточно много времени, прежде чем проблемная пациентка стала более спокойной. Однако состояние острой органической спутанности, выраженное в помрачении сознания, дезориентировке, возбуждении и повышенной психомоторной активности, так и не прошло. Психические нарушения сопровождались иллюзиями, галлюцинациями, бредом и тревожным состоянием. Санитары докладывали Игорю Зиновьевичу, что по ночам Изольда разговаривает с закрытой дверью и плачет так жалобно, что даже у них сердце обливается кровью.

– Так что вы видите, Изольда Николаевна? – спросил врач при очередной встрече.

– Я хочу видеть своего адвоката. Вы не имеете права держать в психушке здорового человека! – почти нормальным голосом потребовала Изольда.

– Хорошо, звоните. Вот телефон, – покладисто согласился врач.

Изольда позвонила своему адвокату Ивангеру, и тот очень удивился, узнав, где находится его клиентка…

Институт имени Склифосовского – это целый город, где новичок гарантированно потеряется, но Майор шел уверенно, как по стрелке компаса, не отклоняясь от нужного направления, и вскоре весь клан Семиглазовых, включая маленькую Сашу и Диму, стоял перед отделением токсикологии.

Сначала Дима не мог понять, отчего же Шпиля забрали именно в токсикологию, ведь он заработал не отравление и не был наркоманом, как Стасик, но Наталья объяснила: конечно же Гарик выглядит отравленным. Бледность, обезвоживание, потеря сознания. Любой медик взялся бы спасать парня именно от интоксикации.

– Нас сюда не пустят, – разнервничался Дима, – особенно такой толпой!

Катя успокаивающе положила ручку Диме на плечо.

– Предоставь это дело дяде Коле, – шепнула она, щекоча Диме ухо теплыми губами.

И он невольно улыбнулся. Действительно, что переживать, могущественный ведьмак не лыком шит, несмотря на простоватое лицо. Майор требовательно постучал в дверь. Открывать не спешили, поэтому он подергал ручку и постучал еще более требовательно. За дверью послышались шаркающие шаги и старческое ворчание. Створка распахнулась, на них уставилась старая санитарка в халате, покрытом застиранными пятнами йода. Из-под низко повязанной косынки торчали седые брови и моргали сердитые серые глаза, очень усталые.

– Ты чего барабанишь? – скандальным тоном осведомилась бабуля.

Майор широко улыбнулся и особым образом щелкнул пальцами перед носом грозной бабуси. Та немедленно заулыбалась, да так приветливо, словно после долгих обещаний к ней заглянули самые дорогие и желанные гости.

– Проходьте, проходьте! – засуетилась санитарка. – Ножки только вытирайте, я тут чистоту соблюдаю…

Майор завел бабуську в подсобку, где стояли швабры, провел рукой ей по лбу, и санитарка притулилась к стене, провалившись в глубокий сон. На посту медсестры не было, а из ординаторской доносились голоса и звяканье чайной посуды. Наталья подошла на цыпочках к приоткрытой двери, прошептала что-то себе на ладонь и махнула рукой, словно посылая невидимый заряд в комнату. Звуки немедленно смолкли, словно кто-то повернул выключатель.