У подножия алтаря лежала охапка цветов, красные яблоки и синий виноград. В стеклянной чаше таяли кубики льда, в небольшом фужере был насыпан мелкий желтый речной песок, на подставке стоял полый стеклянный запаянный шар.

Она подошла к алтарю и встала на колени. Взяла яблоко от подножия алтаря, закрыла глаза и тихим голосом заговорила:

– Через яблоко человек в раю соблазнился, змей-искуситель к нему спустился. Заклинаю я своим колдовским делом, заклинаю своим телом. Духи Адама и Евы, явитесь, часы времени повернитесь. Будь кровь моя, как соль четверга обличьем, как мед сладка, кожа нежна, как розы цвет. Заклинаю я белый свет и темную ночь: пойди старость прочь! Духи стоят, яблоки едят, поминают старость мою и дают мне вечность свою!

Баба Ванда поднялась с колен и положила яблоко в чашу со льдом, туда же отправились две соленые кильки.

– Кровь моя кипит, немая рыба не говорит. Пусть рыба старость изопьет, на себя заберет, а яблоко мне младость пошлет!

Она схватила охапку цветов и стала рвать букет на мелкие части, на пол полетели листья и лепестки изорванных цветов.

– Стою я на нынешний день и скорый час, и мой ведьмин наказ, на ясное солнце, на закрытое оконце. Снимаю я с себя шкуру старую, как бросаю лист цветов, как эти цветы под моей ногой! Не минута, не час, не год, а старость пусть с меня сойдет!

Баба Ванда посыпала себе голову щепоткой речного песка, взяв его из фужера.

– Идут два братца, два седых старца. Мало вам своей беды, седых волос, седой бороды? Возьмите мою седину на свою голову! Против естества, по воле колдовства! Заберите старость и унесите. Слово мое крепко, дело мое лепко. Язык. Ключ. Замок.

Поднявшись с колен, баба Ванда загасила свечи и тихонько выскользнула из тайной комнаты…

Алиса и домовой сидели у себя на кухне и разговаривали о погоде, когда к ним присоединился Разбой, спавший до этого на кровати Корделии в спальне супругов Малышкиных. Котенок несколько раз смешно потянулся после сладкого сна, а потом принялся жалобно мяукать, наверное, от голода. Алиса положила ему в миску творогу со сметаной, и котенок, урча, как старый холодильник, принялся уплетать ужин.

– Я бы тоже чего-нибудь перекусил, – грустно сказал домовой, наблюдая, с каким энтузиазмом Разбой расправляется со своей порцией.

– Хочешь бутерброд с колбасой? – спросила его Алиса.

– А можно мне то же, что и ему? – ревниво показал на котенка Грызлов.

Пряча улыбку, Алиса положила ему творог на тарелку и щедро залила сверху сметаной. Домовой с таким энтузиазмом приступил к трапезе, что уже через минуту показалось дно тарелки. Он взял ее в руки и с достоинством принялся вылизывать, как вдруг без видимой причины исчез. Тарелка повисела в воздухе и медленно опустилась на стол. В прихожей послышались голоса. Алиса выглянула из кухни.

– Алиса, иди сюда скорей, познакомься с дедушкой! – крикнула ей улыбающаяся Корделия.

Высокий старик с длинными седыми волосами подошел к Алисе, обнял ее и крепко прижал к себе.

– Внученька моя, – причитал старик, – какая большая! Какая красивая!

И Алисе вдруг показалось, что она знает его давным-давно, прямо с самого рождения…

Мать и дочь быстро нарубили две салатницы «оливье», опустошив холодильник, накрыли в гостиной стол, и потекла беседа. Алиса как завороженная слушала рассказы дедушки о его пасеке, о цветущих горных деревьях, об орехах, которые растут просто так, в лесу. Еще он описывал диковинные горные озера, такие глубокие, что во время шторма на море в них всплывают медузы. А еще – таинственные пещеры и другие заповедные места, до которых пока еще не добрались вездесущие туристы.

– Я обязательно к тебе приеду, – сказала Алиса. – Так хочется увидеть это все своими глазами! Только знаешь, я пчел боюсь.

Старик по-доброму усмехнулся в седые усы:

– Это ты зря. Пчелы умные, своих не кусают. А меня слушаются, как солдаты маршала.

Если не считать Грызлова, Алиса осталась дома одна. Родители с дедушкой уехали на продолжение банкета к Ниночке, пообещав вернуться за полночь. Алиса помыла тарелки и уютно устроилась у себя в комнате на кресле с «Практическим магомъ» в руках. Рядом с креслом на ковре прикорнул Разлай Макдональдович. Его тихое похрапывание очень радовало и смешило Алису. Монотонно тикали настенные часы, храп домового постепенно преобразовался в размеренное сопение. Алиса не заметила, как начала погружаться в дрему. Фолиант сам собой закрылся и тихонько сполз с ее коленей на пол. Она крепко заснула.

Ей снилось, что она находится в странной круглой пещере с выступающими из стен полуколоннами. Ее шаги гулко отдаются под высоким куполообразным сводом. Помещение наполнено светом, мягким и не дающим тени. Источник его неизвестен. Алисе не страшно, она что-то ищет, внимательно разглядывая выложенный белыми шестиконечными пентаклями красный гранитный пол.

Вдруг под куполом возникает шум тысяч и тысяч крыльев, но никого не видно! Она оглядывается и замечает, что вход в пещеру едва виднеется, еще немного, и он сольется окончательно с кладкой из белого камня. Становится очень холодно, Алиса начинает дрожать мелкой дрожью. Прямо под ногами, в середине звезды Соломона она видит свою камею и понимает, что это и есть могущественная печать Гермеса. Алиса протягивает руку, чтобы поднять ее, но в это время стены неожиданно оживают, превращаются в клочья черного тумана. А они в свою очередь мгновенно принимают форму тысяч черных летучих мышей. Они в хаотическом беспорядке мечутся по залу, громко пищат…

И вдруг, словно по команде, как рыбы в косяке, поворачиваются все одновременно в ее сторону остренькими мордочками и бросаются на нее! Алиса подхватывает с пола печать Гермеса, поднимает над собой… Писк нападающих мышей сливается в какой-то давящий на уши и мозг ультразвук. Вот теперь Алисе становится по-настоящему страшно и…

Алиса проснулась оттого, что Грызлов тряс ее за плечо.

– Алиса, да очнись же ты, Алиса! – теребил ее домовой одной рукой, подавая трубку другой. – Телефон звонит!