– Красновцы.
– определил капитан, поддевая носком сапога большой лоскут джинсовой ткани.
– Никто, кроме них не носит таких штормовок. М-да, не помогли парням молитвы.

– Кто-нибудь обследовал вагоны?
– неожиданно поинтересовался Старик. Он стоял, морщась и держась за правый бок. Что это с ним?

– Зачем?
– удивился капитан Мирон.
– Там же нет ничего полезного – ни «штук», ни вещей.

– Угу.
– Старик ответил скорее собственным мыслям, чем «звёздному».
– Сколько времени безопасны «наевшиеся» мясорубки»?

– Ну-у… От двадцати до минут до часа…

– Успею.
– решил Старик. Он быстро положил рюкзак на землю, сунул винтовку Выхухолю и двинулся к составу.

– Эй! Куда?!
– запоздало окликнул изумлённый капитан.
– Мясорубки, они бывают с сюрпризами!

Тихоня в сердцах сплюнул и устремился за Стариком.

В кабине паровоза, разумеется, никого быть не могло: мясорубки надёжно преграждали путь любому живому существу. Тихоня присвистнул, глядя на скелеты в лохмотьях истлевшего обмундирования.

– Погибли давно и внезапно.
– определил Старик. Он наклонился, рассматривая останки. – Эге-ге! Двое рядовых и сержант железнодорожных войск. Видишь, эмблемки? Не страшновато, а?

– Да чего костей-то бояться?
– невнимательно ответил Тихоня, заглядывая в топку.
– Мёртвые не кусаются.

– Совсем ты у меня нюх потеряла, доченька.
– упрекнул Старик.
– Что с умершими происходит в Зоне?

– Матерь божья коровка!
– Тихоня отпрянул от топки и щелкнул предохранителем автомата.
– Они не воскресли! Мертвяками не стали! Почему?

– Дошло.
– одобрил Старик.
– Ну, наконец-то. Давай-ка поскорее выйдем отсюда и заглянем в вагоны. Пока мясорубки не проснулись.

– Зачем?

– Ну, что с тобой сегодня?
– рассердился Старик.
– Совершенно перестал соображать! Видишь же, что поезд вели не гражданские машинисты. А это значит, что эшелон сюда отправили уже после возникновения Зоны. Зачем?

– Эвакуировать население.
– предположил Тихоня.

– Ага. Несколько тысяч тремя плацкартными вагонами.
– безнадежно вздохнул Старик.
– Ногу не подверни на ступеньке, гениальный логик.

В первый и последний вагоны, сползшие с рельсов на чистую сторону насыпи, входить не стали, ограничились осмотром сквозь давным-давно разбитые окна таких же человеческих останков, разбросанных среди дикого погрома. А вот средний вагон, отчего-то съехавший за паровозом в густой ивняк, весьма заинтересовал Старика.

– Вышиби окошко прикладом.
– попросил он Тихоню.
– Грязью заросло, ничего не видно.

Зазвенели и посыпались осколки. Старик подтянулся на руках, осторожно заглянул внутрь, некоторое время висел так, потом осторожно опустился и кивнул Тихоне:

– А ну-ка, глянь, специалист. Это то, о чём я подумал?

Тихоня проделал то же упражнение и с десяток секунд смотрел на металлический шар, закрепленный посреди вагона в решетчатых опорах, опутанный проводами и мигающий разноцветными глазками-лампочками. Потом Тихоня разжал пальцы и сполз по облупленному вагонному боку.

– По-моему – да.
– он облизнул внезапно пересохшие до бумажного шелеста губы.
– Оно. Но откуда?!

Старик угрюмо оглянулся.

– Надо побыстрее шлёпать отсюда.
– сказал он.
– Похоже вот-вот мясорубки проснутся. Чавканье какое-то подозрительное…

На обратном пути Старик строго предупредил Тихоню:

– Не вздумай болтать о том, что видели!

– Само собой! Что думаешь обо всём этом?

– Выходит, хрущёвские вояки всё-таки пытались уничтожить Зону сразу после её зарождения. Отправить самолёт с бомбой было невозможно, пульнуть ракетой – тоже. Тогда решили отвезти в центр Зоны атомную мину на поезде и взорвать дистанционно. По счастью не получилось, как видишь.

– За пятьдесят лет заряд должен был протухнуть… -словно убеждая самого себя, сказал Тихоня.

– А вот не протух. Надёжно делали предки.
– ответил Старик.
– Опять же чудеса Зоны сказываются. Как бы то ни было, лежит себе, свеженькая, словно огурчик.

– Так это что же выходит, -ужаснулся Тихоня, -мы тут живём, словно на пороховой бочке? А ну как грохнет?!

Старик не ответил. Они подошли к поджидавшему их каравану.

– В русскую рулетку играть любим? По мясорубкам прыгаем?
– ядовито поинтересовался капитан Мирон.
– С возвращеньицем, господа камикадзе. Ну, чем богаты?