Хандзэн, живший во II веке н. э., приближался к Совершенству, но болезнь его матери не позволила ему достичь его. Он был вынужден посадить свою жену и детей в бочку и стать бродячим предсказателем судьбы, спать под деревьями и на самых убогих постоялых дворах, пока спустя десять лет ему не удалось завести хозяйство, но даже тогда он не ведал вкуса пшена. Крестьяне сложили о нем песню:

Коу, живший в III веке до н. э., — герой драмы Но, в которой лесорубы на пути домой должны переправиться через реку. Их встречает старый паромщик, который во время переправы замечает, что один из них несет растение губидзинсо — мак, названный в честь Гу, возлюбленной Коу. Увидев это, паромщик поет о лошади Коу по имени Суй и о том, как Коу расставался с красавицей Гу. Коу — воин, известный своей отвагой. Он был одним из тех, кто сражался в битве при Малдоне. Потерпев поражение, он, невзирая на опасность быть убитым, затеял пирушку в своем шатре, на которой распевал песню, ставшую впоследствии знаменитой:

Две последние строки стихотворения Мумона взяты из стихотворения Сокэя, ученика Гоэя, ученика Басо:

Слова Христа «Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего» (Ин. 5, 19) и готовность Синрана отправиться в ад, если туда ведет его судьба, дают нам примеры подлинной духовной нищеты. Мы можем увидеть иронию в том, что Мумон в своем стихотворении хвалит Сэйдзэя, но, как уже говорилось, Мумон не хвалит для осуждения и не осуждает для похвалы. Мумон лишь стремится сбить нас с толку.

С Дзёсю мы уже имели дело в случаях I и VII, а также в третьем томе серии Дзэн и дзэнские классики. Нам осталось лишь поговорить о том, каких монахов навещал Дзёсю. Дзэнские монахи покидают свой дом, определяются в монастырь и живут в нем десять лет или дольше. Пройдя курс обучения и достигнув определенного уровня просветленности, они обычно покидают монастырь и селятся в каком-нибудь храме, где ведут более или менее одинокую жизнь, наставляя последователей в соответствии со своими наклонностями, способностями и репутацией.

Именно таких монахов посещал Дзёсю. Мы не должны воображать себе, как Дзёсю стучится в маленькую дурно пахнущую келью. Мы не должны также вспоминать отшельников, живших в XVIII веке при имениях богатых людей, — отшельников, которые поспешно нацепляли бороду, как только объявлен посетитель. Кроме того, мы не должны связывать отшельников из этого случая с Тёмэем, который на старости лет вел уединенную жизнь, поскольку Тёмэй не пытался в одиночестве найти Истину, а просто устал от мира и не желал видеть Других людей. Монахи, которых навещал Дзёсю, следовали по пути бодхисаттвы. Зачем Дзёсю навещал их? Возможно, тогда он был еще молодым, то есть ему еще не исполнилось восьмидесяти, после чего он перестал путешествовать и прожил в своем монастыре до ста двадцати. Встреча с отшельниками, Должно быть, случилась во время его ангъя, или путешествия, в которое китайские монахи отправлялись, подобно европейским музыкантам XVIII века, чтобы научиться чему-нибудь, слушая виртуозов из других стран.

В приводимом ниже переводе принято, что Дзёсю встретился с двумя монахами, а не два раза с одним и тем же монахом.

«Есть тут что-нибудь?» — этот бесцеремонный вопрос означает «Как дела?». Но его можно понимать и по-другому: «Есть ли у тебя дзэн?» или «Есть ли у тебя то, чего у тебя не должно быть?» Выражаясь языком набожных, это значит «Достиг ли ты спасения?», «Как поживает твоя душа?» Этот вопрос относится к определенной категории, которая называется «проверочные вопросы мастера». (Другие категории вопросов — это «вопрошание с целью получения подтверждения у мастера» и «вопросы о Первоначале с целью обретения просветления».) Это напоминает нам то, что Торо написал в своем дневнике в 1838 году:

Поднимание кулака напоминает о Гутэе, поднимавшем палец, и о приветствии фашистов. Как и все остальное в мире, этот жест — фрейдистский сексуальный символ, однако остается вопрос: как следует поднимать кулак? На языке индийских символов, мусти — это кулак созерцателя; о медитации свидетельствует левый кулак, о мудрости — правый. Мне кажется, что Гитлер, подобно Дзёсю, также умел отличать подлинное приветствие от поддельного.