Нэнси отрицательно покачала головой.

— Еще не хватает большого треугольника вот здесь, в нижнем левом углу.

Она снова отошла к стене и еще поискала.

— Кажется, его и здесь нет, — заметила она.

— Он должен быть здесь, — сказал Шоун. Он поискал вместе с ней, но прошло минут пять, а они так ничего и не нашли.

— Странно, — пробормотал Шоун.

Нэнси вернулась к столу, на котором складывала кусочки, и еще раз внимательно осмотрела картину.

— Знаете, что еще странно? Взгляните, как аккуратно вырезан этот треугольник. Все остальные куски небрежно выдраны, все, кроме этого. — Она обвела пальцем место, где не хватало фрагмента. — Похоже, что его вырезали бритвой. — Нэнси посмотрела на Шоуна. — Вы помните, что было изображено на этом фрагменте?

— Точно не помню, — ответил Шоун. — Кажется, еще несколько деревьев. Вам это о чем-нибудь говорит?

Нэнси задумчиво барабанила пальцами по столу.

— Что-то здесь не сходится. Почему нам не удалось найти эту часть картины?

— Вы действительно думаете, что это важно? — засомневался Шоун.

— Может, и нет, — предположила Нэнси. — А откуда у вас эти картины?

— Я купил их у Фелиции Уэйнрайт, — ответил Шоун.

— У Фелиции Уэйнрайт! — воскликнула Нэнси, вспомнив, что седан затормозил у родового поместья Уэйнрайтов. — Но почему же вы сказали, что купили их у друга?

Смутившись, Шоун уставился в пол.

— Мне не хотелось говорить, что я принимаю участие в деятельности госпожи Уэйнрайт. Возможно, вы знаете, что госпожа Уэйнрайт занимается всевозможной благотворительной деятельностью, — продолжал Шоун. — Ее благотворительный проект — это программа художественного воспитания Для заключенных, хорошо зарекомендовавших себя своим примерным поведением. И она в общем-то заставила меня купить эти картины для ресторана.

— А вы не хотели их покупать? — уточнила Нэнси.

Шоун пожал плечами.

— Они неплохие, но не совсем подходят к интерьеру ресторана.

— Тогда зачем же вы купили их? — спросила Нэнси.

— Ну, мы как раз говорили о ее заказе на торжественный обед по случаю аукциона. Она обещала мне, если все пройдет успешно, порекомендовать «Аризона-Хаус» всем своим друзьям. И тут же, на одном дыхании, она спросила, не куплю ли я несколько картин заключенного по имени Джозеф Спациенте. Он занимается в ее художественном классе и, я подозреваю, он — ее большое открытие. Она полагает, что он, вероятно, гениальный художник. Я не мог отказаться, и она, конечно, понимала это.

И тут к ним подошел один из офицеров полиции. Это был приземистый, кряжистый, темноволосый человек.

— Вот мой рапорт, — сказал он, положив на стол перед Шоуном свой планшет. — Вы что-нибудь хотите добавить?

Шоун просмотрел рапорт.

— Да нет. Все верно, изуродована стена и семь картин.

— Семь? — переспросила Нэнси. — Я видела только шесть.

Шоун посмотрел на картины, разложенные на столах.

— Седьмая вон там, — он указал на большое жестоко изрезанное живописное полотно, прислоненное к стене.

— Похоже, здесь изображен тот же пейзаж, что и на той картине, где не хватает треугольника, — заметила Нэнси.

Шоун пожал плечами.

— Да, я тоже так думаю, но на этой картине другое время года.

Не успела Нэнси внимательно рассмотреть седьмое полотно, как вернулся светловолосый полицейский.

— Седан, который вы преследовали, был сегодня утром объявлен в розыск. Он зарегистрирован на имя пожилой дамы Сары Гласе. Она утверждает, что ее машина исчезла, когда она зашла в кафетерий перекусить. И ключи из ее кошелька тоже исчезли.

— Вероятно, вор видел, как она припарковала машину, и зашел вместе с ней в кафетерий, чтобы вытащить у нее ключи, — нахмурившись, размышляла вслух Нэнси.

— Блестящая догадка, малышка, — похвалил полицейский. — Тебе следует работать сыщиком. Нэнси вежливо улыбнулась.

— Мы можем снять в машине отпечатки пальцев, — предложил другой офицер.

— Бесполезно, — разочаровала их Нэнси. — У него на руках были хирургические перчатки.

— Тогда мы зашли в тупик, — грустно заметил Шоун.

— Мы уезжаем, — сказал светловолосый офицер. — Позвоните, если еще что-нибудь произойдет. Мы начнем искать этого парня, но у нас не слишком много его примет.

— Спасибо за то, что уделили нам время, господа, — поблагодарил полицейских Шоун, провожая их до дверей.

А Нэнси осталась, чтобы рассмотреть седьмое полотно. Оно тоже пострадало сильнее, чем первые пять картин. На нем было изброжено лето, в озеро входили купальщики. Нэнси оказалась права: это был тот же самый пейзаж, написанный в той же перспективе. Но время года было иное. На шестой картине с озером была весна, цвели деревья.