Итак, Бао-гун грозно крикнул:

— Отвечай, щенок! Ты говорил, что твой господин не выходил из павильона — как же его веер очутился за калиткой?

— Сейчас все расскажу. Как-то к нам зашел племянник господина Лю Хуна по имени Фын Цзюнь-хэн, увидел надпись на веере моего господина и стал просить, чтобы мой господин сделал такую же надпись на его веере. Для этого он оставил свой веер у нас, а на время взял веер моего господина.

Выслушав Юй-мо, Бао-гун тут же распорядился арестовать Фын Цзюнь-хэна.

В. это время в ямынь доставили Янь Ча-саня. На нем были кандалы и канга.

— Подними голову, Янь Ча-сань! — приказал Бао-гун.

Студент повиновался, и тут Бао-гун увидел, что молодой человек красив и на вид благороден, хотя лицо у него было в грязи, волосы растрепаны. На все вопросы Бао-гуна юноша твердил одно: что именно он задушил служанку Сю-хун.

— В какое же время ты вышел из павильона, по какой шел дорожке, где и как задушил девушку?

Студент растерялся и ничего вразумительного не мог ответить.

Тут Юй-мо не выдержал и в голос заплакал:

— Скажите же правду, господин, хотя бы ради вашей престарелой матушки!

Эти слова больно ранили сердце молодого человека, и он воскликнул:

— За свое преступление я заслуживаю десять тысяч смертей! Прошу вас, господин, записать мои показания. На сей раз студент рассказал все, как было.

Фын Цзюнь-хэн вздумал было отпираться, но, убоявшись пытки, во всем признался.

Бао-гун сделал знак служителям, они внесли резак «собачья голова», и Фын Цзюнь-хэн был обезглавлен. Лю Хун был помилован, но лишь при условии, что возьмет к себе в дом студента и будет заботиться о нем. Студенту Бао-гун велел впредь помнить о своем сыновнем долге и прилежно учиться. А свои сочинения присылать ему на просмотр.

— Если ты сделаешь хотя бы небольшие успехи, буду знать, что твой слуга не зря за тебя вступился.

— Почтительно принимаю ваше повеление! — поклонился студент.

На том дело и кончилось.

Бао-гун удалился в кабинет и велел позвать Чжань Чжао, который недавно вернулся в столицу.

После обмена приветствиями Бао-гун рассказал ему о записке и мече.

— Я уже слышал об этом от вашего управляющего Бао Сина и тоже подумал: не сделал ли это Бай Юй-тан ради спасения студента. Надо бы посоветоваться с наставником Гунсунь Цэ.

Наставник ждал Чжань Чжао в зале, где за накрытым столом собрались друзья.

— Позвольте узнать, зачем вас звал господин? — первым делом поинтересовался наставник.

— Все по поводу той же записки и меча, — ответил Чжань Чжао и рассказал о своей поездке в Лухуадан, где он узнал о том, что Бай Юй-тан отправился в столицу искать Придворного Кота.

— Теперь вы понимаете, почему я поспешил вернуться?

— Этот Бай Юй-тан, наверно, хочет свести с вами счеты! — высказал предположение Гунсунь Цэ.

— Какие могут быть у нас с ним счеты? — покачал годовой Чжань Чжао. — Мы никогда не враждовали.

— Сами судите, старший брат, — стоял на своем Гунсунь Цэ. — Эти люди зовут себя «пятью мышами», ваше прозвище — Придворный Кот. А кот ловит мышей! Уверен, всему причиной ваше прозвище!

— Возможно, вы правы, брат, — согласился Чжань Чжао. — Если только в этом дело, я буду просить, чтобы с меня сняли это прозвище!

Не успел он договорить, как раздался звон, и кубок в руке Чжао Ху разлетелся на мелкие кусочки. Чжань Чжао выскочил из-за стола, погасил лампу, распахнул окно и выбрался наружу. Тотчас же у самого его уха просвистел меч. Храбрец вскинул свой меч. Раздался звон, и меч нападавшего разлетелся надвое. Чжань Чжао стал было его преследовать, но вдруг над головой у него пролетел камень и сорвал головную повязку. Противник исчез.

Чжань Чжао подобрал повязку и вернулся в зал. Гунсунь Цэ тем временем отправился докладывать о случившемся Бао-гуну, но тому все уже было известно.

Он позвал наставника и Храбреца к себе, поговорил с ними, а потом велел расставить побольше стражей. Все были начеку, однако ночь прошла без происшествий.

О том, что произошло дальше, вы узнаете из следующей главы.

Прошло уже два месяца, как Бай Юй-тан покинул усадьбу Луцзячжуан, а от него все не было вестей. Напрасно Хань Чжан, Сюй Цин и Цзян Пин утешали Лу Фана. Он даже сна лишился. И вот однажды, когда братья собрались в гостиной, Лу Фан обратился к ним с такими словами:

— С той поры, как мы побратались, скука нам неведома. Но брат Бай Юй-тан молод, горяч, и ему не сидится на месте. Нынче вздумалось ему мериться силой с Придворным Котом!

— Пятый брат возгордился и не желает никого слушать, — заметил Цзян Пин. — Я как-то сказал ему об этом, так он чуть со мной не поссорился. Ох, и поплатится он за свою надменность!