Лиза не стала дожидаться, пока ей возразят, и устремилась к пруду, где, по своей недалекости, Стася установила их палатку – всем ветрам на радость.

Максимка сидел под тентом на раскладном стульчике с откинутой назад головой. Его рука поглаживала Матильду, а губы шевелились, только слов было не разобрать.

Девочка подошла ближе и лишь тогда сообразила, что он поет крысе колыбельную.

Максимка резко умолк. Поблескивающие в тусклом свете звезд глаза устремились на нее.

– Спасибо, – негромко произнес он.

– За что? – изумилась Лиза.

– Ты ведь не стала играть...

Девочка пренебрежительно фыркнула.

– Да, но не для того, чтобы прийти сюда и утирать тебе слезы. Я за Матильдой.

Он молча передал ей сонную крысу.

От костра доносились обрывки разговоров. Лиза, не прислушиваясь к ним, забралась в палатку. Раздела Матильду, разделась сама и достала блокнот. После тщательно восстановленных в памяти событий дня в «Книге мудростей» появилась очередная фраза: «Если окружающие не похожи на тебя, они будут злиться и завидовать до тех пор, пока ты не убедишь их, что они тоже нормальные».

Прошла неделя. В бесконечной готовке, походах на речку, стирке, посиделках у дымящего костра и прогулках вокруг палаток. В пещерах так ничего и не нашли. Зато, по словам Николая Анатольевича, расчистили еще одну комнату. Погода испортилась, во второй половине дня заряжал и до самого вечера шел дождь.

– Лизка, а где же твоя Матильда? – поинтересовалась Стася, параллельно играя с Никитой в щипки за мягкое место.

– Она не любит сырость, – Лиза окинула тоскливым взглядом мокрое поле и поежилась от налетевшего ветерка.

Волосы девочки еще не успели высохнуть после купания, было холодно и противно. Солнце окончательно скрылось в хмуром небе, а от порывов ветра с травы срывались капли и летели в лицо. Брючины джинсов снизу намокли, вместо кофточки на молнии хотелось завернуться в шубу.

Ребята уже почти дошли до места, где обычно спускались в лагерь, когда Вова посмотрел на другой конец поля и сказал:

– Народ, глянь-ка!

Вдалеке, почти у самого леса, показались два человека. Они срубали ножами ветки.

Никита оживился.

– Пошли посмотрим? Николаша говорил, там разбит лагерь. Познакомимся хоть с людьми!

– Можно, – безразлично пожала плечами Стася.

– Да ну, – сморщила нос Яна. – Я сушиться пошла. Верк, ты со мной?

Аппендиксу явно хотелось воспалиться, но он не осмелился – подружки взялись за руки.

Братья переглянулись. Миша проследил, как девочки спустились с холма, и помотал головой:

– Че-то не охота. Может, потом как-нибудь.

– Николаша говорил, там ничего интересного, – поддержал его Гриша.

Вова нахмурился.

– А ты, Лиза?

Девочка задумчиво посмотрела через поле туда, где копошились два человека. Очень хотелось забраться в чистенькую постельку, накрыться одеялом и помечтать о том, как она вернется в цивилизацию, что сделает первым делом, что вторым, а что третьим. Но проводить вечер за вечером в палатке надоело.

– Ну пошли.

– И я пойду! – подал голосок Максимка.

Парни рассмеялись над ним.

– Кто бы сомневался, – потрепал его по волосам Никита. – Ты же как хвостик за Лизкой!

Мальчик не обиделся, не возразил, лишь в смущении потупил глаза.

Поле они пересекли минут за пятнадцать. Двое с ветками к тому времени уже ушли, оставив после себя притоптанную траву и поломанные деревца.

– Как-то тихо у них, – почему-то шепотом заметил Вова, осторожно ступая по тропинке в лесок.

– А может, не пойдем? – Стася испуганно вцепилась в Никиту. – Что-то у меня нехорошее предчувствие.

Ребята остановились и прислушались, но ничего, кроме громкого сопения Максимки, услышать не удалось.

– Да ладно, не бойте...

Вова не закончил фразу – нечто темное упало сверху и накрыло их всех с головой. Поднялись крики. Лиза почувствовала, как кто-то пихнул ее локтем в живот, а потом сшиб с ног. На земле она оказалась не одна, там уже был Максимка, следом, точно шпала, свалилась Стася. Парни же громче матерились, чем сражались, и почти сразу попали в общую кучу. Их упаковали в брезент, подобно подаркам в огромном мешке Деда Мороза, и куда-то поволокли. Захватчики не разговаривали между собой, от чего еще больше становилось не по себе.