Сделали все честь по чести: наметили день свадьбы и заранее объявили о предстоящем браке. В назначенный день вместо пастора – он был в отъезде – на церемонию из Эчуки прибыл автобусом викарий: худощавый молодой человек с большим кадыком. Стояла такая жара, что Эстер решила отмечать событие на улице, чем немало обрадовала Или: он совсем запарился в «приличном» костюме из голубой саржи; лицо горело от жары и смущения, рот был крепко сжат, а глаза едва не вылезали из орбит: скорей бы уж все закончилось.

– Будто к себе на похороны пришел, – заявил он, оглядев гостиную, – цветов-то сколько натащили и надраили все – ослепнуть можно.

Гостиная стараниями невесты и хозяйки дома действительно преобразилась: Анни начистила до блеска латунную решетку, медный кофейник и серебряный чайник, а Эстер украсила комнату гиацинтами и клематисами, правда, втайне старалась она не ради невесты – ей хотелось произвести впечатление на викария – когда-то еще случится принимать его в своем доме?

Церемония венчания проходила в конце сада в тени огромных эвкалиптов. Джеки и Луси наблюдали за чудным брачным ритуалом белых с нескрываемым интересом, с тем же интересом, пожалуй, антрополог наблюдал бы за каким-нибудь давно утраченным туземным обрядом. Нескладная невеста в платье из белого тюля, что должно было означать ее полную непосвященность в тайны собственного тела, стояла рядом с испуганным стариком, а человек в нелепом одеянии, неизвестно к чему и почему распевал над ними всякие странные слова типа «деторождение».

Пока мистер Полсон читал молитву, Дели, опустив глаза, разглядывала землю: абсолютно лишенная растительности, она была похожа на пестрый ковер – солнечные лучи, проникая сквозь густую листву деревьев, расцвечивали серую земную поверхность светлыми пятнами, по которым прокладывали себе дорожки суетливые муравьи.

Попугаи какаду с зеленовато-желтыми хохолками, пронзительно вереща, промчались стайкой вниз, к реке. С дальнего берега от стоянки аборигенов долетели лай и визг сцепившихся собак. Дели вдруг физически ощутила, как разросшийся вокруг кустарник сжимает плотным кольцом маленький пятачок, на котором они затеяли венчание, явственно услышала звук бегущей воды: река течет. «Баями» старика Чарли приблизился и, казалось, скорее отзовется, чем Господь Бог, к которому на чисто английском языке взывал мистер Полсон.

Если не считать подтаявшего на солнце желе, завтрак в честь молодых удался на славу. Или и Анни, воспользовавшись тем, что хозяин и викарий увлеклись беседой за стаканчиком портвейна, вскоре улизнули в свою хижину. Мистер Полсон остался на ночь, и после ужина дядя Чарльз пригласил его в благоухающую цветами гостиную послушать музыку. Дели в муслиновом крапчатом платье, перехваченном в талии широким голубым поясом, села за фортепиано, аккомпанируя себе, низким вибрирующим голосом запела «Прощание араба со скакуном». Мистер Полсон стоял рядом с инструментом и, помогая Дели, переворачивал страницы нот.

Дели смотрела на свои руки с широкими ладонями и длинными пальцами, и задумчиво улыбалась собственным мыслям: Адам терпеть не мог сентиментальных песен и как-то раз назвал «Сентиментальные баллады» сентиментальной балдаблудой – Дели и не думала, что он может так выражаться.

Увлекшись воспоминаниями, Дели абсолютно не замечала, что викарий нагнулся над инструментом и внимательно разглядывает ее: тонкие черты лица, прозрачную кожу, изящные брови.

– Ах, мисс Гордон, вы словно ангел бесплотный, – выдохнул он.

Дели быстро вскинула на викария свои густо-синие глаза и тотчас потупилась, чтобы скрыть мелькнувшую в них искорку смеха. Днем за праздничным столом она умяла добрую половину курицы, два пирога и приличный кусок торта, а вечером еще и с аппетитом поужинала.

Интерес мистера Полсона к Дели не ускользнул от Эстер. Сама она, едва открыли нижнюю дорогу, мужественно снося все ее сложности, ездила каждую неделю в Эчуку к воскресной службе.

«Конечно, – с огорчением думала она, глядя, как любуется ее племянницей викарий. – Дели молода, ей и внимание.»

Но не только молодостью хороша была Дели, ее преобразила любовь; именно она наделила Дели ни с чем не сравнимой трепетной привлекательностью нарождающейся женщины.

Адам не смог приехать на свадьбу. В это время он как раз получил повышение по службе и стал работать в отделе телеграфных новостей. В каждом выпуске «Риверайн Геральд» неизменно сообщала своим читателям о том, что все зарубежные новости поступают к ней по «электрическому кабелю», и гордилась, что может наиболее полно освещать события в мире.

«Вот бы получить какую-нибудь сенсационную новость, – думал Адам, – например, скончалась королева Виктория!»: слухи о кончине королевы давно муссировались в газете, причем, едва упомянув о событии, «Риверайн Геральд» тут же давала опровержение, и таким образом хронику пополняли сразу две новости. Но вместо этого пришло сообщение о гибели в Северном море колесного парохода «Клайд».

Пароход наскочил на неотмеченный в карте подводный риф и в мгновение ока пошел ко дну вместе со всеми пассажирами и экипажем.