Позади нее шла высокая апатичного вида девушка с черными волосами и удлиненными темными глазами, одетая с тем небрежным изяществом, которое заставляло думать о Мельбурне. Дели не без труда отвела от нее взгляд и сделала вид, что смотрит в книгу заказов.

– Привет, Дели! Ты всегда приходишь так рано? – весело воскликнула Бесси. – А мы еле-еле поднялись, чтобы успеть к назначенному времени. – Она обернулась к своей спутнице. – Знаешь, Неста, Дели сама зарабатывает себе на жизнь, правда, здорово? – Ее восхитительные белые зубы блеснули в улыбке, но голубые, точно китайский фарфор, глаза оставались спокойными.

Не отвечая ей, девушка внимательно взглянула на Дели.

– Бесси не представила нас. Меня зовут Неста Моттерам.

Голос у нее был глубокий, с теплыми интонациями, он сразу расположил Дели к ее владелице.

– Доброе утро! Меня зовут Филадельфия Гордон.

– Какое необычное имя! Вас назвали так в честь города? Или, может быть, судна?

– Разумеется, в честь города. Мой отец мечтал побывать там. Существует и судно, названное в мою честь.

– Ну уж и судно! – съязвила Бесси, раздосадованная тем, что разговор идет помимо ее участия. – Допотопный колесный пароход.

– Как славно! Я очень люблю такие суда. Можно мне взглянуть на него?

– Он сейчас в гавани. Мы можем пойти туда в мой обеденный перерыв, – предложила Дели, сама удивляясь своему внезапному побуждению.

– А я собиралась устроить ленч втроем, – с досадой сказала Бесси. Она сердито отошла от них и приняла эффектную позу перед камерой, почти мгновенно сменив обиженное выражение лица на лучезарную улыбку.

– Идемте, я покажу вам свою рабочую комнату, – Дели взглянула из-под длинных ресниц на стройную фигуру посетительницы, затянутую в шоколадно-белый костюм из шерстяной шотландки, отделанный коричневым бархатом. На голове у нее был коричневый ток, очень подходивший к темно-карим удлиненным, точно у египтянки, глазам. Дели была очарована ею. Она ввела гостью в свою комнатку в задней части ателье. Неста шла ленивой скучающей походкой, однако ее быстрые темные глаза мгновенно все замечали.

– Что это такое? – спросила она, вытаскивая написанный маслом вид Эчуки, стоявший между столом и стеной. – Это вы сами нарисовали?

– Да. По профессии я художница, а здесь работаю из-за денег.

– М-да! – уловив в ее голосе одобрительную интонацию, Дели покраснела от удовольствия.

– Я собираюсь продолжить свое обучение в Мельбурне.

– Вам обязательно надо это сделать. Надеюсь, я еще буду там.

– А я думала, что вы живете в Мельбурне постоянно.

– Я там живу, но в конце августа уеду за границу.

– О! Как я вам завидую. Франция, Италия… Флоренция… Лувр… Уффици, Питти…

– Я собиралась писать путевые заметки. Литература – моя слабость, но у меня не хватает воображения, чтобы выстроить сюжет, – она присела на край стола, устремив взгляд на медленно вращающиеся крылья ветряной мельницы за окном. – Знаете, что мне мешает в жизни больше всего? У меня слишком много денег.

Это признание было сделано так естественно и даже с юмором, что его нельзя было принять за пустую рисовку.

– Слишком много денег! – повторила Дели в глубочайшем изумлении. – Невероятно!

– И тем не менее это так. Отказаться от роскоши неимоверно трудно, для этого нужна большая сила воли. Если я поеду третьим или вторым классом, мои впечатления будут богаче и многообразнее. Стивенсон путешествовал по Франции на осле и написал после этого замечательную книгу. Но я слишком люблю комфорт и кроме того я – женщина. Это часто мешает.

– Разве? – они обменялись быстрыми взглядами и рассмеялись.

– О чем это вы здесь сплетничаете? – Бесси, словно лебедь, подплыла к ним, кокетливо изогнув шею и подняв руку к волосам.

– Разумеется, о нарядах и о сургуче – о чем же еще? – сказала Неста.

Бесси мгновенно зацепилась за последнее слово.

– О, я видела божественный лиловый цвет, никакого сравнения с красным! Это так банально запечатывать письма красным сургучом!

– Мне хочется изобразить вас в этой позе, – внезапно сказала Дели. Она окинула Несту изучающим взглядом: та сидела на краю стола, грациозно уперев длинную руку в бедро; ее взгляд был устремлен вдаль.

Неста перевела глубокие, мерцающие глаза на Дели:

– А вы и портреты пишете?

– Только не говорите об этом моему шефу: господин Гамильтон не любит конкуренции. Если честно, я попробовала себя лишь дважды, в автопортрете, если не считать школьных упражнений, для которых мне позировали мои соученики. О, если бы мольберт был со мной! – Она лихорадочно искала карандаш, чтобы успеть схватить позу, пока Неста не переменит ее.

– Ты никогда не предлагала нарисовать меня, – ревниво заметила Бесси.