— Ты рассуждаешь так спокойно, как будто ничего не случилось.

— А что, собственно, случилось? — удивилась Аннабель Ли. — О том, что ты особенный, я давно догадывалась.

— Особенный? И ничего больше? — усмехнулся я. — А теперь посмотри, что вытворяет этот «особенный» человек. Эту картину никто еще не видел. Так вот, полюбуйся.

Я сдернул с картины «Пепел» покрывало. Аннабель Ли вскочила на ноги и уставилась на полотно. В ее расширившихся глазах — и удивление, и ужас, и восхищение.

— Да, это странная картина, — прошептала она. — Картина страшной силы и гениальности. — Вздрогнув, она посмотрела на меня. — Неужели и эта уйдет с полотна? Станет будущим нашей планеты?

— Вот именно! — воскликнул я. — Это пророчество дьявола! Но я не дам сбыться этому пророчеству! Не позволю!

Я схватил лежавший на подоконнике кортик и разъяренным зверем накинулся на картину.

— Остановись! — закричала Аннабель Ли. — Не рви! Это гениальное творение!

Но я в сладком исступлении — разрушать тоже приятно! — полосовал, кромсал картину и с наслаждением слышал, как трещит полотно. Отошел назад и полюбовался: в подрамнике висели куски холста, какие-то безобразные лохмотья.

И вдруг волосы у меня встали дыбом. Аннабель Ли вскрикнула. Лохмотья, клочья холста зашевелились, как змеи, потянулись вверх, вставали на свои места и… срастались. Еще секунда-две — и картина восстановилась!

В ужасе мы бросились из мастерской. Но в коридоре Аннабель Ли неожиданно остановилась и рассмеялась. Удивительная женщина!

— Боже мой! Какие мы трусы. Это же красиво. Просто здорово. Идем назад и полюбуемся.

В мастерской картина стояла как ни в чем не бывало. Аннабель Ли бережно закрыла ее покрывалом и с философским спокойствием изрекла:

— Чему быть, того не миновать. Пусть летит планета Счастливая в преисподнюю. Туда ей и дорога.

— Но я-то! Все это говорит о том…

— Что ты Сатана? Ну и прекрасно! — рассмеялась Аннабель Ли и, посерьезнев, сказала: — Никакой ты не мистический дьявол. Ты человек какого-то таинственного происхождения. Разве я полюбила бы другого? С тобой связано что-то грандиозное и романтическое.

— Разрушительное и злое, — добавил я. — Прав негодяй старпом. Сатана я! Дьявол!

— Перестань! — рассердилась Аннабель Ли. — Ты гениальный художник. А в гениальности всегда есть что-то сатанинское и разрушительное. Созидание и разрушение — одно и то же.

«Вот это да! — мысленно ахнул я. — Прямо-таки Гераклит».

— Ну что ты так странно смотришь на меня? Как будто видишь впервые.

— Ты сказала сейчас удивительно мудрую вещь. Она меня даже несколько успокоила. Может быть, все дело в моем особом даровании?

— Успокоился? Вот и хорошо. Сейчас пойдем и позавтракаем.

За завтраком нам прислуживали проснувшиеся птицы-фрейлины. Две птицы полетели к боцману и капитану, чтобы оповестить их о моем побеге из плена. Аннабель Ли попросила подробнее рассказать о бойне на корабле старпома. Слушала она, как я и ожидал, с детским восхищением и страхом.

— Летал по палубе ураганом и рубил, кромсал? Как это здорово! Как красиво!

— Но я же изрубил десятки людей.

— Пиратов? Ну и что? Думаешь, что это зло? Это еще как сказать.

— Но я совершил немало и космических подвигов. Явно злых. Ну, например, сокрушительным ураганом пронесся по той планете, где потом обосновался старпом-тиранозавр.

— Ну и что?

— Как — что? Здесь дело нечистое. Непонятно как, но я невольно помог старпому в его злых делах, даже принудил его. Именно невольно, словно я попал в какую-то паутину… Сообразил! Этот гад все знает! Это он для меня и старпома сплел паутину! Это он вычислил!

— Ты имеешь в виду Великого Вычислителя? Сейчас слетаем к нему и узнаем. Кстати, как он там?

Великий Вычислитель явно процветал. Наши птицы, снизившись, кружили над болотом, и мы видели его хорошо ухоженные плантации-островки и ровные ряды кочек с болотными кустарниками и широколиственными травами. Вычислитель грелся на солнышке и длинным языком слизывал с листьев гусениц, выхватывал из воды мальков. На его широком лбу-экране с большой приятностью проплывали голубые, розовые, алые круги и облака. «Вот еще один обыватель, — подумал я. — Вот где болото беззаботной и сытой жизни».

К нашему визиту Вычислитель отнесся настороженно. Но мы задобрили его, похвалив плантации.

— Да, хорошо здесь. Кругом дерутся, а у нас тихо, уютно. Никто не трогает. Кому нужно болото?

— Чем же кончится всепланетная заваруха? — спросил я.

— А мне плевать, чем она кончится, — высокомерно ответила жаба, уверенная в своей безопасности.

— Ладно, процветай, — усмехнулся я. — Вернемся к давним временам. Помнишь, как ты вычислил старпому жизнь в мезозойской эре?

— О, это была моя блестящая операция. — На экране Вычислителя хвастливо завальсировали розовые круги. — Удивляешься, откуда я почерпнул подробную информацию, не побывав в той части Вселенной? Космос живет единой жизнью. Со всех сторон, в том числе с той планеты, ко мне неслись электромагнитные, гравитационные и многие другие волны. И я видел планету как на экране. Видел чудовищный ураган, взрыв сверхновой звезды. В этот момент по моей подсказке и десантировался ваш старпом, вылупился из яйца. И кем? Тиранозавром! Остроумно, не правда ли?